О нас

chaika-uglich

 «Фирменный магазин «Чайка» был основан как отдел сбыта Угличского часового завода «Чайка». Открытие магазина состоялось 3 июня 2003 года по адресу: площадь Успенская дом 3. Руководителем была назначена Чудная Ольга Владимировна. В нашем магазине представлена продукция Угличского производства и вызывает интерес не только наших соотечественников, но и туристов из разных стран мира.  До сегодняшнего дня с заводом «Чайка» произошло много изменений, в том числе и на производстве. С 2006 года и по настоящее время на «Чайке» производятся часы только из драгоценных металлов (золото, серебро, платина), которые представлены также под торговой маркой «Платинор».

 Давайте совершим путешествие во времени и вспомним историю создания «Чайки», одного из самых знаменитых заводов нашей страны.

 ОЧЕРКИ ИСТОРИИ УГЛИЧСКОГО ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ «ЧАЙКА». (издание 1990 г.) Авторы: Р. А. Армеев, Е. А. Малинин 

Редакция Корыткина О.А. 2022г.
                                 

  Глава 1.

Вслед за «Чайкой»

Тысяча с лишним лет городу Угличу и пятьдесят лет одному из его заводов, часовому…Здесь есть над чем поразмышлять. Ну, хотя бы – о времени, которое человек научился измерять, не может управлять, не может повернуть его вспять или ускорить. «Время необратимо», -фраза звучит сегодня, как и встарь, предупреждающе, с острасткой- смотри, мол, человек, не теряй отпущенные тебе часы, минуты. «Время быстротечно», - будто говорит неутомимая секундная стрелка, столь беспощадная в своей последовательности.

Мы предлагаем вам совершить небольшое путешествие вслед за «Чайкой», как в прошлое завода, так и в день сегодняшний, и даже немного в завтрашний.

Кстати сказать, название это – «Чайка» -  многие связывают с позывными первой женщины – космонавта Валентины Терешковой, и эта версия, кажется, имеет право на существование.

Часы, так поименованные, появились именно в год её полёта – 1963-й. Но другие знатоки утверждают, что совпадение тут чисто случайное. Так это или не так, во всяком случае имя у часов получилось звучное, волжское, красивое и на удивление легло перелетевшее теперь через моря и океаны… Чайки издавна были спутниками угличан, их гортанные крики были фоном, пожалуй, всем угличским событиям. И вот, если пойти вслед за чайкой (такую экскурсию мы вам предлагаем), то можно оказаться и в Угличе времён удельных князей или того раньше, стать свидетелем основания города, или узнать, например, когда в этих местах раздался над Волгой первый удар башенных часов, предшественников столь знакомой теперь миллионам покупательниц и покупателей «Чайки». Минутку – минутку, что же, значит, в городе уже были вековые часовые традиции ?...  Можно сказать и так. Разве тот колокол, что ударил с колокольни в день убийства царевича Дмитрия не был сигналом к бунту, к восстанию?! Тот колокол как бы разделил время «до» и «после», отметив по-своему важный, исторический час.

Говорят на Руси: «Что ни город, то норов», правильно говорят. Вспомните городок своего детства и увидите, что как бы он ни был мал, всё равно чем-то знаменит. Вот у Углича убиенный царевич попал даже в городской герб, вовсе, надо думать, не символизируя собой жестокость и коварство, а лишь отмечая место для поворотного для России события. А славен был город искусством своих мастеров, гремели в округе угличские безмены и шандалы ( подсвечники ), пользовалась успехом на совесть выделанная волжскими кожевенниками красная и чёрная юфть  ( кожа ). Тут с прискорбием надо констатировать, что наши города и городки свои норова за последние десятилетия сумели растерять. Скажешь «Вязьма» и вспоминаются слышанные ещё из бабушкиных уст «вяземские пряники». А где, извините, они теперь? Пытаются вязьмичи воссоздать их – ан нет, не получается прадеды унесли с собой все секреты. О безменах, кожах да шандалах угличских подзабыто, зато повсюду теперь знают об угличских часах. Это тот феномен, в возникновении которого хотелось бы разобраться.

Одни говорят. что Углич обязан восславить тот день (ставший его звёздным часом), когда в начале 60-х годов волею судеб на волжских берегах молодые, способные и даже больше – талантливые инженеры, недавние выпускники разных вузов, жаждавшие испытать себя, поспорить с судьбой, попробовать обогнать время. Это были единомышленники, с полуслова друг друга понимавшие, люди энергичные, предприимчивые, лёгкие на ногу ( что бы мотаться, ища новинки, по стране и по миру ), остроглазые ( чтобы ничего хорошего не упустить ),  золоторукие ( за что ни возьмутся, всё-всё получается ), настойчивые, культурные, начитанные со связями, честолюбивые… Ну, и дело пошло, не могло не пойти, всё закрутилось, завертелось.

Есть другая точка зрения. Считается, что судьба Углича была предопределена свыше, когда в 1949-м году решено было местное камневое производство дополнить сборкой часов. Поневоле, мол, со временем должны были перейти на изготовление своих деталей (и перешли); поневоле, раз взялись  за такое непростое прецизионное дело пришлось бы подтягиваться, напрягаться, учиться, совершенствоваться ( так и было ), и неизбежный успех, мол, уже виден был в недалёкой перспективе.

Третьи приписывают все достижения легендарной теперь личности безвременно ушедшего из жизни директора Николая Николаевича Старостина («Если бы не он, то ничего бы и не было…»).

Четвёртые утверждают, что завод вывез случай: угадали с возникшей массовой потребностью в миниатюрных женских часах, почуяли грядущую моду, ну и…  Повезло, мол, будто крупно по лотерее выиграли.

Пятые уверены, что без каждодневной упорной работы всего коллектива, без дружных усилий партийной, профсоюзной и комсомольской организаций по мобилизации трудящихся на выполнение и перевыполнение годовых и пятилетних планов, без широкого социалистического соревнования, ничего, естественно не было бы…

Впрочем, наверное, сколько людей, столько и точек зрения. Пусть читающий эти сроки присоединиться к той или иной нами приведённой, а может, выскажет ещё одну – свою, самую правильную. Радостно то, что факт свершился: уверенно работает, год от года растёт, крепнет, ежегодно выпускает пять миллионов различных часов для женщин и мужчин, половину из которых берут покупатели в Англии, Франции, Канаде и ещё десятках стран мира, - Угличское ордена Трудового Красного Знамени производственное объединение «Чайка» имени 50-летия СССР.

Мы, встречаясь часовщиками, пытались выяснить, что же характерно, присуще ему сегодня, чем оно живёт, из чего составляются его движущие неиссякающие силы. Вот как отвечали нам.

«Характерная особенность нашего завода? ... Мы с жадностью ищем всё новое».

«Залог успеха: сознание того, что если часы не будут иметь своего лица, они не будут иметь спроса».

«Современная женщина должна иметь несколько часов: повседневные – на каждый день, вечерние – нарядные, может быть дорогие, ювелирные, чтобы пойти в театр, в гости; специальные (например, медицинские – с возможностью измерять частоту пульса) и ещё – для отдыха, спорта… А значит нам не грозит безработица».

«Чайка» умеет всё! Специальные часы для ярославского телевидения? – Пожалуйста. Городские башенные для Кемерова? -  Извольте! В Москву куранты для Патриаршей ризницы в Свято-Даниловском монастыре? – Получите! Высокохудожественные для подарка гостю правительства? – И это мы можем. Со старинной финифтью, несказанной красоты? – Будьте любезны. Настенные, настольные, карманные?... – Купите, не пожалеете! «Чайка» делает всё!

«Выписываем почти все журналы по часовому производству, следим за мировой модой, уровнем технологии, успехами науки и практики. И пробуем идти, если не опережая, то в ногу».

«Никаких скидок на провинцию, глубинку. Самостоятельность, хозрасчёт, аренда - три кита, которые вывезут… Первыми ещё в 60-х на хозрасчёт перешли, первыми лазеры внедрили, первыми ювелирку освоили… Не изменять этой традиции – быть первыми».

Не знаем, может мы ошибаемся, но после всего услышанного на заводе не оставляет ощущение, что людей так настроенных, так видящих мир, людей столь целенаправленных, целеустремлённых, сбить с выбранного пути невозможно.

…Вслед за «Чайкой» приятно путешествовать. Неожиданны порой её маршруты. Вот в солнечную Италию, в Милан уводит нас рассказ человека, который недавно представлял там на международной промышленной выставке 47 новых моделей угличских часов. Это Евгений Николаевич Суворов, заместитель главного инженера по внешним оформлениям и экспорту.

- От Советского Союза,- говорит он, - показывали в Милане свою продукцию 35 предприятий.

Что показывали? Текстильные машины, космические системы, автомобили, ремонтное оборудование, товары народного потребления и в том числе часы. Представляла нас фирма «Времекс».  Скажу, что наибольший интерес у посетителей вызвали специально изготовленные для этой ярмарки модели часов в оформлении «Фотон-7» - с различными вариантами «советской» символики на циферблатах, а так же серийно выпускаемые ювелирные часы «финифть».  Там готовы брать «финифть» по 300 американских долларов за штуку, только давай. В общем, итальянские торговые фирмы подтвердили предыдущие заказы, мы договорились о новых поставках. Акцент – на той самой «советской» тематике, которой находят отражение наши перестройка, гласность…

Раз уж выбираем мы неожиданные маршруты «Чайки», может быть, теперь поднимемся на колокольню Спасо-Преображенского собора угличского кремля, где исправно отмеряют время огромные башенные городские часы, разработанные, созданные и смонтированные мастерами часов самых миниатюрных.

Здесь, надо отметить, сохранился старинный механизм, относящийся, как определили музейные работники, примерно к 1730 году, но естественно, уже бездействующий, не пощаженный временем. Кстати сказать, первое упоминание о башенных часах в Угличе относится к 70-м годам 17 столетия. При строительстве ансамбля Воскресенского монастыря в специально сооруженном часозвоне установили часы «з боем и перечасьем». От них сохранилась прорезающая толщу стены десятиметровая гиревая шахта… Примерно в 90-х годах 17 века были устроены часы на колокольне Введенской церкви Улейменского монастыря, где есть и гиревая шахта, и кирпичный валик, ограничивающий циферблат… Любопытно, что ещё в начале 20го века в Угличе были ещё и солнечные часы, они находились между дворцом удельных князей и Богоявленским собором в кремле и представляли собой чугунный диск с бортиками, шкалой и флажком на чугунной балясине, венчавшей блок белого камня.

- Перед нами встали две задачи, - вспоминает Е. Трошин, в ту пору зам. главного инженера завода. – Первая – не нарушить архитектурного ансамбля кремля, и вторая – создать часы, которые бы по своим характеристикам соответствовали бы духу времени.

Над первой задачей больше всех потрудился художник проекта Н. Гавердовский, возглавляющий тогда художественно-конструкторское отдела внешних оформлений. Разработку циферблата, стрелок и цифр вёл инженер В. Бородулин. Привод стрелочного механизма спроектировали конструкторы во главе со С. Смирновым. Изготовили этот привод силами экспериментального и ремонтно-механического цехов. Собрали по округе пять старых церковных колоколов, самый тяжёлый 55-й пудовый. Монтаж всего этого непростого хозяйства вела бригада во главе с И. Голеневым… И вот исправно идут городские часы, отбивают каждое получасие. Точность хода отменная, раз в сутки по радиосигналам автоматически ведется его корректировка.

Несомненно и городу это был славный подарок, но и для себя часовщики получили особый дар – убедились, что башенные часы ставить по силам. Тогда же для Ярославского соорудили подобные, потом заказ из Кемерова на городские часы приняли. Из Фрунзе, Караганды, Витебска заказы получили. Хорошо всё-таки слыть умельцами на все руки. Фирме - великая поддержка.

Если рассказывать о том, что умеют заводчане, надо совершить ещё один поход в глубь веков. Дело в том, что инженеры-металловеды часового завода прояснили загадку, связанную с одним из интереснейших экспонатов «Золотого кольца» (а Углич, напомним, стоит как раз на изгибе знаменитого российского туристического маршрута). Экспонат этот, неизменно привлекающий внимание каждого музейного посетителя – набатный колокол, который в своё время был отправлен из Углича в… ссылку. История эта началась 15 мая 1591 года, и местом её действия был Углич. Дадим слово хронике. «В субботу в двенадцатом часу дня, - рассказывает одна из них, - Углич огласился набатным звоном. Из посадов, слобод, монастырей, казаки с судов, стоящих на Волге, стар и млад, без различия званий, спешили, теснились толпой, валили в кремль, где взорам представился окровавленный отрок…». Это был последний сын Ивана Грозного царевич Дмитрий, которого боярин Борис Годунов, придя к власти, вместе с матерью, опальной царицей Марией, отправил подальше от столицы.

О трагедии, разыгравшейся в кремлёвском саду, много писано, но историки до сих пор полемизируют: был ли это несчастный случай или политическое убийство. Ко второму склоняется большинство: Дмитрий последний представитель угасавшей династии, мог со временем помешать замыслам Годунова. Смерть царевича вызвала бунт, который жестоко подавили. Сотни угличан были казнены, заточены в темницы, сосланы в Сибирь. Наказали и … набатный колокол, поднявший «чернь». Его публично высекли плетьми, «отрубили ухо», вырвали язык и отправили «в сибирскую страну в город Тобольск».

Через три столетия, по настоянию угличан, 20 мая 1892 года колокол торжественно вернулся на своё место, где его встречали 10 тысяч человек. Но уже тогда возникло сомнение: не подделка ли это? Ведь тобольцы долгое время отказывались возвращать историческую реликвию, а потом вдруг дали согласие. Подогревая эти предположения, «Сибирский листок» съязвил, что угличанам досталось лишь «поддельное» сокровище. Один из знатоков литейного отдела Оловянишников в книге, вышедшей в 1906 году, высказал предположение, что настоящий колокол «в пожаре 1788 года растопился. А по словам других, разбился и потом был перелит. Ухо отсекли у нового отлитого, что так было у его прообраза»

И вот группа металловедов Угличского часового завода по просьбе краеведов исследовала колокол.

- Для сравнения мы брали пробы с трёх колоколов, отлитых в разное время. Все они, включая и наш набатный, отлиты из оловянной бронзы, -  рассказывает Кулагин. Полный цикл исследований показал, что «ссыльный» колокол во многом отличается от них по своей структуре и химическому составу. Лишь он соответствует технологии изготовления колоколов в 15 веке. Так что ответ можно дать однозначный: в Угличе храниться подлинник.

Раз уж завела нас птица-чайка вглубь истории, давайте вспомним время ещё более давнее. Путеводитель утверждает, что основан был Углич (Углече-поле) в 937 году посланцем великого князя киевского Яном Плесковичем, прибывшим с дружиной переписать население и собрать дань. В 1148 году Углич упоминается в Ипатьевской летописи в связи с военными действиями между Киевским, Смоленским и Новгородским княжествами с одной стороны и Ростово-Суздальским – с другой. До 13го столетия город  входил в состав Ростовской земли, а в 1218 году стал столицей самостоятельного удельного княжества. Через 20 лет был разграблен полчищами Батыя, хотя перед тем угличские дружинники храбро вышли на битву с врагом на берегах реки Сить, что протекает не так уж далеко от города. А через полтора века угличская дружина под знамёнами Дмитрия Донского вместе с другими ратниками добыла победу на поле Куликовом… Долгое время Угличем управляли потомки Донского. При одном из них, Константине, город приобрёл такую самостоятельность, что даже чеканил свою монету… Много ещё испытаний суждено было перетерпеть и городу, и горожанам – пожары, разорения неприятелем, нещадные поборы. Вписываются в его историю такие исторические личности как Дмитрий Шемяка и Василий Тёмный, Мария Нагая и сын её – царевич Дмитрий. «Многострадальным» называется Углич в летописи. Беды и напасти волнами накатывались на город, но всё же каждый раз он поднимал голову и продолжал жить, разрастаясь, укрепляясь. В пору Смутного времени освободило Углич от интервентов ополчение Минина и Пожарского…

А теперь мы снова на заводе, прошли вслед за «Чайкой» через проходную. Чем живётся-можется сегодня людям? Новостей, между прочим, хоть отбавляй. Ведь девять тысяч человек работает на заводе, каждый четвёртый угличанин, если даже считать и старого и малого. И каждый, в меру сил, вносит свой вклад в какое-то новое общее дело.

Расскажем о событии «современно-историческом»: очередной День города впервые прошел под звон колоколов. В три часа дня со звонницы Спасо-Преображенского собора полились забытые в городе малиновые звуки. Среди исполнителей были работники объединения «Чайка» С. Чулков и А. Кулагин. Они не жалея времени и труда, составили музыкальную партитуру для колоколов звонницы – пришлось провести немалые исторические исследования угличских народных песен, их ритмики и мелодии.

…Генеральный директор объединения Вячеслав Николаевич Лимонов, выступая во Дворце культуры перед коллективом часовщиков, сказал, что обновление ассортимента выпускаемых часов – задача одна из главных. Необходимо ежемесячно осваивать одно принципиально новое внешнее оформление и одно – модернизировать. 200 разнообразнейших модификаций и вариантов часов отправляет «Чайка» со своих конвейеров по всем концам света.

…А вот серьёзное социальное новшество: с целью улучшения материального обеспечения пенсионеров, бывших работников объединения, получающих пенсию менее 100 рублей в месяц, вводится доплата до этой суммы из фонда предприятия. А те работники, которые увольняются в связи с достижением пенсионного возраста, теперь имеют право на пособие в размере 3000 рублей.

«Чайка» получила новый заказ: сделать уличные часы для родного города. Что бы ускорить подготовку дизайн-проекта и конструкторской документации, быстрее начать изготовление часов, создан временный коллектив, в который вошли лучшие творческие работники объединения.

… «Чайка» стала спонсором 16го Московского международного фестиваля. Говорит Я. Клейнман, зам. генерального директора: «Как известно, у нас подписан контракт с «Мосфильмом» в области рекламы. И вот студия предложила нам стать спонсором кинофестиваля, принять участие в открытии бизнес-клуба. Мы охотно согласились. На заводе изготовлены призы зрительских симпатий – уникальные часы в национальном русском стиле. Их уже получили известный польский режиссёр Анджей Вайда и итальянский продюсер Сильвия Домино. По нашему заказу различные предприятия страны сделали сувениры с надписями «Чайка» и эмблемами «Мосфильма»… Не забывайте, реклама – двигатель торговли».

…В объединении начала действовать система кабельного телевидения. Всё больше и больше домов заводского посёлка присоединяются к ней, получая возможность смотреть регулярные передачи заводской телестудии, которая передаёт местные новости, интервью с руководителями объединения, встречи с интересными людьми, ну и те кинофильмы, которые по обычному телевидению не показывают.

…Три программы социального развития разработаны сегодня в объединении, над воплощением в жизнь которых ведётся упорная, каждодневная работа. Жилищная программа: к 2000 году освоить 29 миллионов рублей и сдать в эксплуатацию 2850 квартир. Социальная программа также охватывает период до 2000 года, её задача: удовлетворение тружеников предприятия в бытовых вопросах. Программа «Здоровье». У неё множество разделов, например: оснащение заводских здравпунктов современным оборудованием, экспресс-анализаторами. В сборочном цехе открыт кабинет зубопротезирования, там же намечается оборудовать кабинеты терапевта, окулиста, массажа, процедурные….

Глава 2.

С отвагой и весельем победителей.

В ночь на 24 июня 1912 года на «малой стороне» - левобережье Волги, вспыхнул пожар: горела бумажная фабрика. Огонь частично уничтожил единственное промышленное предприятие города. «Работные люди» ушли в Петербург и на отхожий промысел. Уходили под звон колоколов 26 церквей и трёх монастырей. Уходили из купеческо-мещанского захолустья.

   Так начинался двадцатый век для некогда славного Угличе-поле. «Углич- сонный городок на Волге. Слава прожита и не вериться, что на старом пепелище расцветет снова жизнь», - так писал в том же году историк Ю. Шамурин.

   …А ведь было время. Основанный в 937 году, город этот служил надёжным прикрытием дальних границ Великого Киевского княжества, сражался с полчищами хана Батыя, горел, отстраивался, удивляя соседей своей жизненной силой, умелостью и талантом строителей, художников и кузнецов, ювелиров, медиков и оружейников. Не зря же в летописи о нём сказано: «…художества и ремесла имеет». И добавлено «И от немец мастерства не ищет». Удобное местоположение на великой русской реке, главной улице России, на многие годы определило активность городской жизни. Кремль, княжеский дворец, соборы, монастыри, многолюдные ремесленные и торговые ряды… И не только легенда о загадочной гибели сына Ивана Грозного царевича Дмитрия осталась в наследство от веков минувших. Великолепные ансамбли, уникальные изделия и поныне восхищают как памятники былого…

   Но как ни романтична история Углича, только воспоминаниями существовать он не мог. Уже к концу прошлого века застой, упадок практически парализовали его жизнь. На всех предприятиях того времени было занято меньше полутысячи работников. И делали они бумагу, кирпич и свечи, а из кузнечных ремесел «в лучшем же состоянии безменное». Обмелевшая Волга не могла летом носить суда, а весна и осень делали дороги к городу совсем не проезжими. Сникла торговля.

   Быть может Углич разделил бы судьбу немалого числа небольших городков из прошлого, для которых время остановилось…

   Всё началось с того, что здешние места были выбраны для строительства первенца Волжского каскада гидростанций. И Волгострой стал для старинного города началом новой жизни. Одновременно начали строительство железнодорожной  ветки Углич-Калязин, которая соединила бы город с Москвой и Ленинградом. На месте будущего пути нашли несколько полусгнивших шпал да два десятка заржавевших рельсов- остатки от так и не построенной «чугунки». Теперь сделали дорогу в самый короткий срок.

   Свидетельствует «Правда»: «Около двадцати тысяч рабочих заняты на строительстве. Построили электростанцию мощностью 6 тысяч киловатт, механические мастерские, где ремонтируются экскаваторы и паровозы… Протянуты воздушные канатные дороги для подачи бетона и материалов с правого берега на левый…» А вскоре началось строительство ещё одного предприятия – завода точных технических камней, которому присвоили №2 (ТТК-2).

   Из воспоминаний директора ТТК-2 Николая Алексеевича Никонова: «Развитие тяжелой промышленности в годы первых пятилеток в свою очередь требовало развития приборостроения, основу которого составляли различные механические приборы на миниатюрных подшипниках, сделанных из корунда и агата. Производство их было освоено тогда только в Петергофе».

   Об истории камневого производства следует рассказать подробнее: эти страницы, наверное, будут небезынтересны для угличан, которые переняли, а потом развили опыт первых отечественных камневиков.

   Прообразом завода ТТК-1 была «пильная мельница», сооруженная по именному приказу Петра Первого. На берегах Финского залива велел он построить летнюю парадную резиденцию – российский Версаль, как то приличествовало могучей России, победительнице в Северной войне, «твердою ногою» вставшей на Балтике.

   Для сооружения комплекса зданий требовался мрамор – его отделывали на этой «мельнице» , которая в разное время именовалась «шлифовальной», «полированной», «алмазной» - а позднее стала называться Петергофской императорской гранильной фабрикой. О её работе императрица Екатерина II отзывалась так: «Бриллиантовая мельница в Петергофе отделывает цветные камни лучше римских мастеров»…

   Так вот, с неказистого, многократно построенного здания, каким оно было к октябрю 1917 года, и начался советский период истории завода. Именно «мельница» эта послужила колыбелью для производства миниатюрных высокоточных подшипников из корунда, каких требовала развивающаяся промышленность. И не только часовая.

   Вот почему по постановлению Совета Народных Комиссаров №20 от 25 декабря 1937 года местом строительства ещё одного завода точных технических камней был избран Углич. Но последнюю роль в определении места сыграло, то обстоятельство, что к тому времени  возведение Угличской ГЭС шло широкими темпами.

   …Его ждали. Поздоровавшись, ввели в курс дела: нужно подобрать несколько гектаров земли. Незастроенной, хорошо бы близ дороги.

-  А что строить планируется? – поинтересовался Василий Николаевич.

Приезжие переглянусь и ответили: «Завод».

- Какой, если не секрет?

- Сырья два вагона, продукцию в чемодане увезешь, - пошутил один из них и серьёзно добавил: «Точных технических камней».

   Все склонились над картой земельных угодий.

- Василий Николаевич, - вдруг сказал заведующий райпланом, - чего молчишь? Ведь ты охотник, все места с закрытыми глазами знаешь, да и по должности тебе это знать положено. Давай показывай.

   Съездили на пятый километр старой московской дороги, а потом на северную окраину города. После сравнений и обсуждений выбрали вторую площадку: развилка дорог на Рыбинск и Ярославль, изученный состав грунта – бурил ещё Волгострой, запасы подземных вод…

 - Вот и стали эти три старые сосны, возле которых теперь универсам открыт и где я когда-то на зайцев охотился, нашим ориентиром в чистом поле, - говорит Василий Николаевич Венедиктов, вспоминая былое.

 - Здесь заложили завод… Шел август тридцать восьмого… Стояли погожие дни, которые обычны здесь в это время года. На окраине города полным ходом шли земляные работы. Около трехсот человек были заняты на строительстве промышленной площадки, работа одновременно велась на нескольких объектах. Возводился четырёхэтажный корпус, который назвали главным, чуть в стороне от него – второй, здание школы фабрично-заводского обучения. Земляные работы производились вручную, не было тогда на стройке почти никакой техники. Котлованы под фундаменты рыли деревянными лопатами, окантованными железом, транспортировался грунт «на-гора» на ручных одноколесных тачках. Тем же самым путем, только в обратном порядке, доставлялись различные материалы: бетонная смесь, арматура, кирпич… Стройматериалы поднимал на стены, наверх «кран-укосина» - своеобразный подъёмник, сооруженный из нескольких брёвен и блока.

   Из воспоминаний Н.А. Никонова:

- Начальником строительства был назначен Л.Г. Селиверстов. Высокий ростом, в плечах широкий. Сам водил единственную в городе «эмку». Его часто можно было видеть  на строительной площадке. Умел Леонид Григорьевич говорить с людьми, выслушать их, тут же, если необходимо, распорядиться. Но был строг и требователен к себе и другим, слов на ветер не бросал. Таких же себе помощников нашел – главного инженера П. К. Плоша, приехавшего из Прибалтики, и главного механика А. И. Бредриха. Заместителем начальника по общим вопросам, а главное, по снабжению, был товарищ Петров, за гражданскую войну получивший боевой орден Красного Знамени.

   К концу 1940 года были закончены все основные строительные работы, начались внутренние – монтаж коммуникаций.

   - А работали, я скажу по-особому, - Никонов полистал книгу, лежащую на его письменном столе. – Вот. С отвагой и весельем победителей. Перед битвой с карфагенцами это сказал римский полководец Публий Корнелий. Так и мы. И повторил: - С отвагой и весельем победителей…

   Из Москвы торопили. Нужно было начинать готовить камневиков, о которых, понятное дело, в Угличе и не слыхивали.

   Это кажется невероятным, но уже через несколько лет на завод пришла весть: группа работников награждена орденами и медалями за доблестный труд. И среди лучших представители новой угличской профессии – обкатчицы камней В. М. Лауконен, Л. П. Сашина, Р. А. Завьялова, А. А. Зехина. Им, девчонкам тогда было по восемнадцать – двадцать лет, но их иена уже знали на ТТК-2. Они умели работать, умели считать, умели вносить поправки в технологию. Массовым было движение «двухсотников» ( двести процентов нормы ), «трёхсотников», а Зехина, к примеру стала « пятисотницей».

   В одной из западных газет было написано: «Хватаешься за голову. Верховные комиссары всерьёз полагают, что семь тысяч необученных подростков, среди которых 35 процентов девушек, смогут сегодня-завтра скопировать методы Форда, основанные на опыте целого поколения… Превратить недисциплинированных, опьяненных боевыми лозунгами комсомольцев в современных рабочих…это скоро не удастся». Говорилось так о Сталинградском тракторном заводе. Но, косвенно, - и о нас. Это правда: из вчерашнего колхозника или школьника получить квалифицированного рабочего непросто. Правда и то, что времени на это было отпущено мало. Но мы успели. И вчерашние «фабзайцы» стали костяком завода, по сути единственного в стране, технические камни которого работали потом, в суровые годы войны на победу.

   Начало заводским кадрам положило ФЗУ. В своих воспоминаниях Н. А. Никонов рассказывал: «Первый учебный год начался осенью 1938 года. Горсовет выделил для нас здание бывшей церкви Флора и Лавра и еще одно на берегу Волги – для учебных мастерских. Директором школы фабрично-заводского ученичества был назначен Э. К. Лапинский, специалист по технологии изготовления часовых и технических камней. Курс «Станки и инструменты» вел приехавший с Петергофского завода ТТК-1 Г.С. Балтин. Тогда же к нам прибыли инструкторы производственного обучения Т.С. Панова, В.В. Иванько, Г.В. Хвостик – тоже из Петергофа. Остальных преподавателей подбирали на месте.»

   Рассказывает В. Иванько:

- Для наших мастерских привезли с Петергофского завода старое оборудование, да к тому же не в полном комплекте. Не было и учебников по специальным предметам. Но мы всеми силами старались выйти из положения. Помогали ученики: они относились к учёбе со всей серьёзностью…

   Надежда Алексеевна Негодаева была в первом выпуске школы:

- Жили мы на частных квартирах, стипендия небольшая – 50 рублей в месяц. Помню, многие ходили в лес за дровами, а когда пришло оборудование, надо было его разгружать – и всё на себе. Но никто не ныл. И дисциплина была очень хорошая.

   Весной 1940 года школа переехала в новое, только что построенное здание, а вскоре состоялся очередной её выпуск. За три предвоенных года ФЗУ подготовило около пятисот рабочих. Первый же выпуск, почти в полном составе уехал в Петергоф на практику. Рождающийся ТТК-2 не имел опыта камневого производства, им щедро делились ленинградцы. Когда завод был подготовлен к работе, из Петергофа вернулись все выпускники, вернулись с прекрасной рабочей закалкой, став квалифицированными специалистами. Их и сейчас помнят на заводе – сменных мастеров камневого производства Е.П. Морозову, Е.Н. Кашникову, Н.К. Евдокимову…

   Славу лучшего в цехе мастера прочно и долго держала Софья Сергеевна Белякова – инициативная, предприимчивая, и за десятки лет работы не было случая, чтобы её участок не выполнил план.

   Тогда же, в те последние предвоенные годы, школу окончил механик-приборист В.А Журавлев, слесарь-сборщик станков С.И. Романов, слесарь В.Г. Иванов, цеховые механики Л.А. Смирнов и Н.Н. Куликов – мастера высшего класса. Вот один лишь эпизод: в производство внедрили американский станок фирмы «Бланчард». На заводе не было специалистов ни по его эксплуатации, ни по ремонту. Но Василий Георгиевич Иванов со своим другом Сергеем Ивановичем Романовым сумели быстро разобраться в сложной иностранной конструкции – они в случае нужды умели и отремонтировать, и наладить оборудование. А механик Л.А. Смирнов четыре десятилетия обеспечивал песперебойную работу оборудования всего камневого цеха.

   Среди профессионалов – «фезеушников» - славные на заводе имена : технолог абразивного производства Л.С. Козлова, блокировщица камней Н.М. Голубева, мастер отдела технического контроля А.А. Пачкина, специалист по огранке алмазных инструментов В.Г. Веткин.

…Заканчивался 1940 год. К этому времени был сформирован руководящий состав цехов. Начальник строительства Л.Г. Селиверстов одновременно выполнял обязанности директора предприятия, главным инженером был назначен Н.Д. Кувшинов – один из руководящих работников Петергофского завода. Г.С. Балтин принял производственный отдел…

   Американский журнал «Нейшн» в годы отмечал: «Лицо страны меняется буквально до неузнаваемости…. Советский Союз организовал массовое производство бесконечного множества предметов, которых Россия раньше никогда не производила…Путеводными точками советских равнин не являются больше кресты и купола церквей… Россия быстро переходит от века дерева к веку железа, стали, бетона и моторов».

   Однако многие, очень многие, с кем доводилось говорить о том времени, отмечают: нас не оставляло чувство тревоги. Все ли сделали? Укладываемся ли в сроки, которые отведены? Ведь на западе уже год шла война. И отзвуки её докатывались до верховий Волги.

   16 января 1941 года был издан приказ Наркома общего машиностроения Союза ССР: «Придавая особое значение быстрейшему вводу Угличского завода ТТК-2, приказываю обеспечить в 1941 году окончание строительства ведущих промышленных корпусов… Взять под особое наблюдение строительство ТТК-2, не допуская никаких срывов в работе… Немедленно обеспечить разворот работы опытного завода в объеме обеспечения выполнения программы, закончив полностью монтаж оборудования и оснащения к 1 марта».

   Первые месяцы 1941 года шли в будничной работе. Партийная организация, выросшая к тому времени до 40 человек, вела большую пропагандистскую и организаторскую работу. Предполагали, что в начале 1942 года завод точных технических камней полностью вступит в строй промышленных предприятий страны.

   Но пришло 22 июля 1941 года…

   Глава 3.

Приближали как могли.

   Время неумолимо. С каждым годом всё меньше тех, кто на своих плечах нёс тяжелый груз военной поры, кто своим героизмом на фронте и самоотверженным трудом в тылу приближал день Великой Победы.

   Предоставим слово непосредственным ученикам тех событий (некоторых из них сегодня уже нет в живых). Их воспоминания помогут лучше ощутить атмосферу сурового военного времени, понять мысли и поступки людей.

   Николай Алексеевич Никонов. «Когда началась война, я был неосвобождённым секретарем парторганизации и начальником спецотдела. 22 июля 1941 года мы с начальником строительства Леонидом Григорьевичем Селиверстовым собирались с семьями поехать за город отдохнуть. В воскресенье собрался в магазин, а выхожу – толпа стоит у репродуктора. Война! Тут всё и началось. За нами прислали из военкомата. Я только успел позвонить домой жене – не жди, мол. Военком отправил меня в село Радищево, а это 22 километра от города, чтобы я пригнал оттуда, из колхоза, машины для армии. Но они все оказались без резины. Пришлось набивать покрышки соломой. Доставили так машин пять…

   В августе приехали к нам из Петергофа, с завода ТТК, человек двести, привезли с собой оборудование, материалы. Их главный инженер стал нашим директором. А у нас тогда было четыре дома. Собрали всех жильцов, рассказали, что к чему, попросили потесниться. Оставили жителям по одной комнате, а в остальные поселили приезжих. Никто не возражал, все понимали: время военное.

   Свободные производственные площади у нас нашлись. На них петергофцы стали устанавливать привезенное оборудование. Было отстроено два этажа главного корпуса. И вот смонтировали станки, наладили выпуск камней для морских, авиационных, атиллерийских приборов, взрывателей с часовыми механизмами».

   Герман Степанович Балтин. «К октябрю 41-го всем стало ясно, что надо эвакуироваться. Немцы были уже около Кашина. Начали демонтировать оборудование, которое только что поставили. Выдирали «по - живому» и грузили на старые деревянные баржи. В конце октября закончили погрузку. Кто был с заводом крепко связан, те поехали с семьями, я в том числе. Тогда я был начальником технического отдела и членом палитбюро завода. В эвакуации оказался единственным членом партбюро и стал как бы неосвобожденным секретарем парторганизации эшелона. Выполнял и общую работу, и партийную».

Николай Федорович Кузнецов. «В 41-м в Петергофе мне, слесарю-механику дали бронь. А когда немец стал приближаться, взяли в истребительный батальон. Потом отозвали: наш завод стал эвакуироваться, и меня сочли нужным направить с эшелоном в Углич.

   В Угличе было слышно кононаду со стороны Калинина. Оттуда прибывало много беженцев. К нашим баржам, которые мы кое-как оборудовали (крыши укрепили, печки поставили), прицепили баржи с беженцами. Получился целый караван. У нас, заводчан, из питания кое-что было, а остальные ехали без пищи. Поддерживали их из своего пайка, а в Горьком выхлопатали для беженцев хлеб».

   Владимир Варламович Иванько. «Перевели нас, несколько человек, в Углич. Определили в школу ФЗО инструкторами. Помню, приехали в ноябре 39-го, нас на вокзале шофёр встретил. Школа находилась на берегу, в подвальном помещении. Почти никакого оборудования. Городок за забором, бараки да вахта. Потом работал я старшим мастером на участке обработки камней. В нынешнем здании заводоуправления был цех, а в зале заседания стояли станки.

  22 июня, в воскресенье, я работал. В полдень нас собрали, все слушали речь Молотова. А через два месяца уже прибыли петергофцы, мои земляки. Директором завода стал Василий Михайлович Левашов, главным инженером – Николай Дмитриевич Кувшинов.

   Эвакуацию помню хорошо. Демонтаж производился быстро. Снимали самое необходимое оборудование, взяли с собой незавершенку. Одна баржа была с оборудованием, три – с народом, две из них семейные. А мы с женой накануне расписались. Отплыли 29 октября. Помню в Рыбинске буксир ушёл в эвакопункт, а мы остались на якорях. Немцы прилетели и стали бомбить город зажигалками. Идут на нас – свастику видно. Пронесло! В Рыбинске к нам ещё шесть барж моторного завода подцепили – образовался целый караван».

   Балтин. У завода в Угличе подсобное хозяйство имелось, так что нас в дорогу кое – чем снабдили. Мука была, сухари, картошка. Я, жена, сынишка маленький (пятый год), мать и сестра – все пять человек жили на плаву, спали н деревянных нарах. Плыли без особых приключений. Правда, ночью при маневрировании буксир иногда ударял в баржу. Приходилось ремонтироваться на ходу. Пересаживались с баржи на баржу, заводили пластыри, цементировали пробоины».

   Кузнецов. «Плыли, наверное, со скоростью течения. Я на барже был каптенармуосом, хлеб, продукты выдавал. В Горьком, помню, меня командировали за дровами. Караван наш посреди Волги на якорях встал. Вот мы достали дров, возвращаемся, а на баржах женщины плачут, дети. Немцы, оказывается всю ночь завод автомобильный бомбили, а у матросов с буксира семьи в городе. Те сели в лодку и поехали узнавать, что с родными. Надо плыть, а некому. Левашов было с пистолетом к капитану, а матросов – то всё равно нет. Наши дали своих людей, но они в речном деле неопытные. Кругом горит, мы стоим на якорях и ничего сделать не можем».

   Иванько. «Ночевали посреди Волги. У берега стояли макеты военных кораблей. Немцы с воздуха их обстреливали. На другой день подняли якоря и тронулись дальше. Темнело уже. Вдруг кричат: «Человек за бортом!». Я вскочил, перебрался на другой ряд барж, схватился за канат и бросился в воду. В человеке за бортом узнал Левашова, директора. Он меня обхватил, я держусь за канат. А перед глазами по ватерлинию уже лед. Стали нас поднимать, но не получилось. Тогда спустили лодку. Левашова сразу в шкиперскую будку повели. Меня растёрли спиртом и полстакана – внутрь. На другой день встал здоров. А ведь минут сорок были в ледяной воде, между баржами. На счастье, они не сошлись, а бы раздавило. И вот на утро Левашов меня приглашает, расцеловал. Балтин нарисовал грамоту – «За спасение утопающих». Выдали премию – 300 рублей, килограмм масла и три кило сахара. Директор подарил три пачки папирос «Борец».

   Балтин. «Нас начало прихватывать морозцем, по Волге шла шуга. Проехали посёлок «Звенигово», затем мороз так ударил, что баржи стали застревать. Буксир три баржи с людьми отбуксировал обратно в поселок, поставил в затон. А баржа с оборудованием, самая массивная, осталась. Люди разместились, кто в Доме крестьянина, кто на частных квартирах. Я с семьей ничего не нашел кроме старой, заброшенной бани около стадиона. Баржу с оборудованием вскоре протаранило ледяное поле, и она затонула. К счастью, затонула у берега, неглубоко, из воды видны были кнехты».

   Иванько. «Нас расселили по ближним деревням, и народ местный звал нас так: «с баржи»…. Начальство съездило в Казань и оттуда прибыла бригада водолазов. Надо было спасать оборудование».

   Балтин. «Поставили палатку на берегу, соорудили теплушку. Водолазы спускались под воду, мы качали им подогретый воздух. Они там подцепляли по станку, по ящику, по бочке, вытаскивали».

   Кузнецов. «У водолазов командовал старик лет под 90. А мороз! Оборудование, которое поднимали из воды, возили на себе в санях в Звенигово, разбирали его, промывали, сушили, смазывали.»

   Балтин. «Из Звенигова нужно было пройти по сугробам восемь километров, отработать у баржи восемь часов и – обратно. В связи с тяжелой работой ходили на берег через день: день работаешь, день отдыхаешь. А я как партийный работник должен был ходить ежедневно. Кроме того, вечерами в районном комитете   партии приходилось отчитываться о проделанной работе».

                                       Объяснительная записка.

к отчету завода ТТК-2 (Звенигово) за 1941 г. (храниться в Центральном государственном архиве народного хозяйства СССР):

«Завод эвакуировался из Углича 29/10-41г. с количеством рабочих и служащих в числе 442 чел. И по дороге следования в Златоуст водным путем из-за прекращения навигации завод был вынужден остановиться  в пос. Звенигово Марийской АССР. Баржа с оборудованием, остановившаяся на расстоянии 13 километров от затона Звенигово, была прорезана льдиной и затонула 18/11-41г. Разгрузка баржи с оборудованием производилась двумя водолазными станциями г. Казани с 18/11-41г. по 16/12-41 г. Все извлеченное оборудование, мерительные инструменты были размещены в ближайших населенных пунктах и подвергнуты прочистке и смазке; документы, чертежи были просушены. Большинство документов после просушки не были испорчены»

   Балтин. «Когда люди разместились на зиму в Звенигове, мы приняли решение хоть что-то делать для фронта. Нашли заброшенную двухэтажную церковь, смонтировали верстак, трансмиссию, конпривод.  Элекроэнергии не было, ребята крутили привод по очереди за ручку. От него передача шла на трансмиссию, к станочкам, а на них наши работницы из полуфабриката подпятников делали готовую продукцию. А тут уже известия радостные – немцев погнали от Москвы».

   Никонов. «В Угличе тогда секретарем горкома партии был Григорий Васильевич Зернов. Как-то вечером он мне звонит и просит зайти. Как ты смотришь, говорит, если реэвакуировать завод? Можно его восстановить? Отвечаю, что можно: люди есть, оборудование есть. Тогда меня послали в Пензу – там находился тот самый главк, который занимался часами. Приехал, а там трудно узнать, где начальство находится – война ведь, секрет. Насилу  разыскал, объяснил, что и как. Потом меня к замнаркома вызвали. Тот расспросил обо всём, и решили завод возвращать из Звенигова. Предложили мне занять пост директора завода (директора Левашова за «потопление баржи» посадили).

   Меня отправили в Москву, в Совнарком, чтобы я помог там составить решение правительства о возвращении завода. В январе 42-го вышло решение Совета Народных Комиссаров СССР… Так что из Москвы в Углич я вернулся директором».

                                                     Доверенность

«Главное управление приборостроения Наркомата минометного вооружения «Главприбор» на основании приказа НКВ №14 от 12 января 1942 г. настоящей доверенностью уполномачивает директора Угличского часового завода точных технических камней Никонова Николая Алексеевича руководить Угличским заводом ТТК на основе единоначалия, осуществлять все права и обязанности, вытекающие из возложенных на завод задач…»

   Балтин. «Было принято решение: часть людей отправиться дальше – в Кусу, под Челябинск, а часть вернётся в Углич. В Кусу поехали в основном петергофцы. Ну, а нас на разведку в Углич вчетвером послали – я, главбух Александр Петрович Железнов, механик Николай Федорович Кузнецов и начальник цеха Василий Никитович Меньшиков. Отправились налегке. У меня в кармане за пазухой было зашито 500 каратов алмаза, без него нельзя было начинать работу. Я за эти караты дрожал, готов был жизнь отдать. И еще с нами было семь ящиков заводского имущества, продукты кое-какие. Когда прибыли из Звенигова в Казань, пришлось здесь дней пять сидеть на вокзале. Что там творилось! По утрам при уборке залов выносили по несколько трупов, люди умирали от голода, от холода. Наш мешочек с продуктами украли».

   Никонов. «Когда вернулся в Углич, первым делом стал собирать рабочих, которые на заводе работали. Привели в порядок производственные здания. А в апреле 1942 года пришел поезд из Звенигова: два вагона с оборудованием и вагон с народом. По приказу нам дали десять дней, чтобы всё смонтировать. Мы сделали за семь. Никто почти домой не уходил, спали прямо на работе. Подходил человек к батарее, снимал с себя что-нибудь, подстилал и ложился. У меня в кабинете диван стоял, я на нем и спал».

   Иванько. «Только выгрузились из вагонов, нас сразу перевели на казарменное положение. До первого мая не выходили с завода. Из столовой принесут похлебать чего-нибудь, часа два поспишь, и снова работать. Срочно нужно было наладить выпуск втулок для авиационной и танковой промышленности».

   Кузнецов. «Я механик, моя задача, чтобы оборудование не простаивало. Звали меня «Фигаро». Брали в слесари тогда молодых ребят. Только их подучу, надо в армию отдавать. Стал брать женщин – а они какие слесаря? Вот и не уходишь с завода, чувствуешь, что нужен и там, и там. Запчастей никаких не было. Главный инженер Ткаченко, бывший слесарь, сам часто вставал к станку».

   Тамара Федоровна Максимова (тогда – Самознаева). «Я поступила на завод в феврале 42-го года, мне не было еще 16 лет. Отец погиб. Я старшая, (в семье еще двое братьев), вынуждена была пойти работать. Сначала не брали, потом взяли на стройку. Главный корпус стоял без полов, без окон. Таскала кирпичи. А в апреле меня командировали разносить повестки: нужно было возвращать людей на завод. Многие из тех, кто перед войной закончил школу ФЗО, разъехались по селам. Вот и ходила я по деревням по 40 километров. Люди вернулись почти все. Стали организовывать цехи. Меня взяли в 3-й камневой. Цехи не отапливались. Работали в пальто, руки пристывали к металлу. Станки были одношпиндельные, каждый человек на одном станке работал. Я решила: дай попробую на двух, может, получиться? В это не верили, иголки и без того ломались. Одной рукой держишь сверло, другой камень и чувствуешь, когда начинает вибрировать. Иголку сломать алмазную – пара пустяков. Но у меня получилось, 450 штук я сделала на двух станках, а норма 180. Однако не распространилось это новшество. И верно: тут особое чутьё надо иметь, не то что сейчас – по приборам. Помню, в областной газете «Северный рабочий» заметка тогда обо мне появилась. Так и называлась – «Чувство микрона»…

   Людмила Васильевна Зубарева. «В работе энтузиазм был, одержимость. Стремились выполнить то задание, которое предусмотрено. Не получалось – оставались на вторую смену. Знали, что помогали фронту, работали на победу. Жили скудно. Если на платьице материал выдадут – радости сколько! А если немножко с шелковинкой материал, так это вообще был шик. Обувь – деревянные колодки и ремень к ним. Главный технолог завода Ольга Александровна Меняева ходила так: одна нога в тапочке, другая – в галоше. Как сейчас вижу – идет по заводу, галошу веревкой подвязала и ничего, обычное дело».

   Иванько. «В 42-м меня назначили начальником цеха №4 (цех агатовых камней). Смешно сейчас вспоминать: начальник-то начальник, а вот когда старшим мастером был, ходил летом на работу босиком….»

Запись в трудовой книжке В.В. Иванько: 10 декабря 1942 г. За стахановскую работу объявить благодарность, выдать почетную грамоту и премировать серебряными агатовыми запонками».

«….Запонки, сережки, брошки и прочую мелочь мы действительно делали и сдавали в торговую сеть»…

   Кузнецов. «В первый год питание было такое в столовой: кипяток и три сухаря. А паек - 650 грамм хлеба в день, и всё. У меня, правда был доппаёк – блюдечко творогу и ещё 100 грамм хлеба. На второй год завели подсобное хозяйство, и сразу полегчало. И ещё Волга выручала. Особенно налимов очень много ловили.

Народ жил сплоченно. Если кто-то получит письмо, телеграмму – все соберутся, читают, сочувствуют. Новый год весело отмечали. Елку ставили, бумажными лентами наряжали. Баян у меня с рук не сходил…»

   Зубарева. «На обед полчаса давали. Гармошка играет, балалайка, мы пляшем. Задора было много, хоть и голод донимал, и уставали сильно. Я многие частушки кузнецовские помню. Например:

Если хочешь ты жениться, приходи на бугорок,

Приноси буханку хлеба и картошки котелок

     Вот и кончилась зима, я надену ботики,

    Возьму лопату и ведро, пойду копать « тошнотики»

Милый в армию пошёл, надел рубашку белую.

Хоть и раненый приедет, изменушку не сделаю.

   Иванько. «На заводе и пленные немцы работали, в основном на стройке подсобными. Общежитие их находилось там, где сейчас склад. А шесть человек у меня работали. Я сначала для испытания дал им по сто камней. И удивился: они из ста сделали все сто годных. Спрашиваю одного (он по-русски говорил): у вас там был допустимый брак? А он: «Брак у нас нельзя, у нас кто не умеет работать, тот не работает». Относились к немцам лояльно, здоровались с ними, разговаривали.»

   Правительственная телеграмма. 1 апреля 1943 года. «Углич, директору завода ТТК НКМВ товарищу Никонову, секретарю партбюро тов. Кутыкину, председателю завкома тов. Миняевой, Главному инженеру тов.Ткаченко, секретарю комитета ВЛКСМ тов. Образцовой, мастеру тов. Гордеевой, работницам- стахановцам тов. Зехиной, Стрелковой, Фёдоровой.

    Прошу передать рабочим, работницам, инженерно-техническим работникам завода ТТК НКМВ, собравшим 175000 р на строительство

танковой колонны «Иван Сусанин», мой братский привет и благодарность красной армии.  И.Сталин.

Максимова. «Чем мы только не занимались! Дежурили в госпиталях, у нас в цехе былаЗоя Ромоданова, она играла на аккордеоне и мы ходили раненым,

Развлекали их как могли пели, писали письма. Дежурили на крышах завода на случай зажигательных бомб. Работали на благоустройстве. Перед окнами

теперешнего заводоуправления был старый сарай - разбирали его, сажали на

этом месте деревья. И в городе, в парке работали, и тёплые вещи собирали для фронта…

Но главной, конечно, была работа на заводе. В 1943 году ввели звание

«фронтовая бригада». Мы были первые, начинали с трех человек, довели до десяти. Все молодые, задорные.  «Фронтовая» -  это значит меньше брака, экономия алмаза, рубина и так далее. У меня как-то всё удавалось, всё получалось, молодая, что ли, была? Когда в 44-м наградили меня орденом Трудового Красного Знамени очень удивилась: что такого сделала?».

   Зубарева. «На всю жизнь запомнила шум, адский шум, который стоял в цехе, где сверлили корундовые камни. Из-за этого шума много людей болело. И на лазерах я потом работала, но лазеры никогда не снятся, а вот та самая сверловка нет-нет, да и приснится».

   А. Н. Ткаченко, главный инженер. «Растёт завод, растут и люди» (заметка в газете, «Коллективный труд» 1 января 1945 года):

   «Дружно и напряжённо работал весь коллектив завода часовых камней в

течение истёкшего года, из месяца в месяц перевыполнял установленный план….

   Вместе с ростом завода росли люди, работающие на нашем заводе. Перевыполнение норм, стало обычным явлением.  Рабочие Чистякова, Абубекеров, Баранова, Мураткина, Данилова, Бойцова сделали 2-3 годовых нормы.

 Фронтовые бригады товарищей Самознаевой, Савельевой, Бойцовой, Даниловой, Ларионова занимают ведущие места в производстве. Работа бригад поднимается на новую ступень. Достигнув увеличения продукции, они хотят выпускать дешевле и потому переводятся на хозяйственный расчёт…»

Глава 4.

Рубиновые грани.

   В четыре утра в доме директора завода зазвонил телефон. На проводе был первый секретарь городского комитета ВКП (б): «Приходи не мешкая, собираем всех членов бюро».

    Когда поднялся на второй этаж старого особняка на Ленинской, стала ясна

причина раннего вызова - начинался день 9 мая 1945 года. -  Надо ли говорить о том подъёме, душевной радости, которую испытывали все присутствовавшие при этом известии! - вспоминал директор Николай Алексеевич Никонов. - Ещё не верилось, что война окончена и теперь

наступают мирные дни… У нашей проходной собирались оживлённые группы, у всех – веселье, возбуждённые лица. Расходиться домой не торопятся. хоть и объявили день нерабочим, праздничным…»

 Первыми признаками долгожданного мира стало награждение людей, долгие годы отдававших силы трудовому фронту.  Их было 249 человек.

    С каждым месяцем люди чувствовали, что война уходит в прошлое. С июня 45-го для подростков было организовано трёхразовое питание, улучшены бытовые условия. 1 июля Указом Президиума Верховного Совета СССР трудящимся восстанавливались отпуска - впервые за четыре года. Вскоре после этого перевели предприятие на нормальные рабочий режим, возвратились и выходные дни.

Начиналась первая послевоенная пятилетка напряжённая для угличан,

Переходивших, наконец, на выпуск своей основной продукции.

   Однако достаточного опыта работы для часовой промышленности у Угличан ещё не было: перед войной они не успели развить собственную техническую базу. Рубиновые же камни требовались как воздух всей отрасли. К сожалению, эту истину в своё время недооценили. Первый часовой завод

в Москве был создан в 1930 году, вскоре появились Второй Московский и

Пензенский, а изготовление опор началось лишь в 1935 году. И теперь работа даже трех заводов ТТК не обеспечивала отрасль нужной продукцией.

Значительную часть по-прежнему приходилось импортировать из западно-европейских стран. Швейцарские, французские и итальянские фирмы

развернули камневое производство гораздо раньше, накопили солидный опыт, которым обменивались между собой, но от советских производственников держали в строжайшем секрете. Между ними была

даже заключена конвенция о неразглашении промышленных секретов, и

потому капиталисты предпочитали продавать в СССР готовую продукцию, а

не технологию.

   …Поздно вечером 10 ноября 1948 года их ждали в аэропорту. Сели в блестящие чёрные машины и вскоре оказались в Риме. Остановились в

гостинице «Континенталь».

   «Меня принял на следующее утро советский торгпред в В.А. Каменский, -  рассказывает Г.С. Балтин. – Наша деловая беседа началась несколько

Неожиданно. Внимательно оглядев мою экипировку, торгпред, улыбаясь, сказал: «Всё хорошо, но… в таких костюмах, как ваш, здесь не ходят». Как тут объяснишь, что костюм у меня был всего-навсего один, как говорится, и в пир, и в мир. Тем не менее пришлось незамедлительно пойти к римскому портному. Через два дня я снова был в представительстве. Здесь меня

познакомились некоторыми деталями наших торговых отношений с Италией и предложили выехать на место. Так яоказался в небольшом городке Арона, где находилась фирма «Жан Стеффен», которая вела поставки в Советский Союз рубиновых часовых камней. Владелец, немец по происхождению, сумел заключить СССР контракт на подставку в сорок девятом году пяти  миллионов часовых рубиновых камней, а в следующем году предполагал утроить это количество.

   Контракт приносил фирме большие доходы и поэтому к советскому

специалисту здесь отнеслись с должным вниманием. ГС Балкину было разрешено (правда без карандаша и бумаги) посещать некоторые цехи фирмы, однако главное - технология изготовления палет и импульсных камней - держалась в секрете. Синьор Стеффен уверял, что за эту технологию он уплатил одной швейцарской фирме 20 тысяч американских долларов, и поэтому такую же сумму хотел бы получить от СССР за ознакомление с ней. Однако в советском торгпредстве главе фирмы заявили о возможности аннулирования заказа, и он разрешил, наконец, вход советским специалистам в цех палет и эллипсов.

    Так началось нелёгкое приобретение зарубежного опыта. которое проходило со многими оговорками, запретами и проволочками.

 …Мы находимся в уютной квартире Балтиных. За окнами светится

часовой завод, продукция которого шагнула далеко за пределы страны, завоевала прочные позиции на международном рынке, в том числе и в

Италии. Хозяин дома, теперь уже пенсионер, радушно угощает чаем, рассказывает о далёких годах юности, о становлении и развитии родного предприятия.

   «А знаете, - говорит Г.С. Балтин, - особенно мне помнится в Италии один случай, хотя он совсем не производственный. Однажды субботним вечером я ехал переполненном поезде. Все спешили на воскресенье выбраться из шумного города. Я попал лишь в тамбур вагона. Итальянцы развернули свои газеты, а я стал читать полученную в торгпредстве «Правду». Соседи мои один за другим поглядывали на необычную для них газету. Один из них вскоре спросил какая это газета? Узнав, что советская «Правда» итальянцы, а это были рабочие, сразу «атаковали» меня градом вопросов. Сколько зарабатывают в России рабочие? Что на это можно купить? Разрешено ли у нас ходить в церковь? Во сколько лет можно жениться? Вопросы были серьёзные, и наивные - ведь правдивой информации о нашей стране не было. С трудом подбирает итальянские слова, старался отвечать моим попутчикам. Вдруг один из них протиснулся тамбура в купе и вскоре попросил меня пройти туда же. Оказывается, он объявил, что в тамбуре едет советский человек, и сразу нашлось для меня место. И не раз потом я убеждался в тёплом ко мне отношении рабочих.

    Пригодился ли тот итальянский опыт? Да. С его помощью были усовершенствованы технологические процессы изготовления рубиновых часовых камней. И особенно он помог при изготовлении палет.

   «Я не хотел бы, - говорит Г.С. Балтин, -  чтобы сложилось впечатление, будто развитием камневого производства мы всецело обязаны итальянцам.                                 Да, заграничная командировка советских камневиков, конечно же, дала положительные результаты. Но нужно прямо сказать, что эти годы (1947- 1949гг) были периодом подъёма всех трёх заводов ТТК. Это коренным образом определяло развитие камневого производства»

   Смотрим документальные материалы заводского архива. «В июне 1949 года, говорится в одном из них, в результате экспериментальных работ инженерам С.И. Деменеву и К.П. Краубнеру удалось решить задачу обработки плоскостей палет с точностью до 0,005 мм. Следующий шаг -переход на новый способ обработки и внедрение отечественных станков С-15. Только за три года парк их утроился станки «Альберндты», занимавшие большие площади и к тому же малопроизводительные, были заменены станками С-15, конструкцию которых разработало СКБ часовой

Промышленности. Такая же судьба постигла и «Бланчарды», и другое импортное оборудование».

   В Кусе были созданы простые но удобные в эксплуатации камнерезные станки K-4, с помощью которых коренным образом изменился процесс

разделки рубина, что позволило значительно повысить производительность труда.

 В Угличе был разработан проектор К-65 для рассортировки и контроля часовых камней. Резко возросла выработка после внедрения

плоскошлифовальных станков. Впрочем, рассказ о технической революции ещё впереди. Сейчас попробуем коротко подвести итоги. На всех заводах шло бурное внедрение новой техники и технологии, развитие производства. За годы первой послевоенной пятилетки почти в семь раз вырос валовой выпуск продукции.

    Очень много сделали для совершенствования технологии производства часовых рубиновых камней инженеры Л.Г. Григорьева, Б.Н. Соколов, И.Н. Каковин, техники Б.Н. Кувалдин, практики П.А. Ивкина, рабочие-новаторы Л.А. Смирнов, Е. П. Морозова и многие другие.

   Все, с кем бы не доводилось говорить о том времени, отмечают огромный энтузиазм людей. Всё так и было. Соревновались мастера, хозрасчётные бригады. За достижение наивысших показателей рабочим присваивалось звание «Лучший по профессии», а те, кто удерживал это звание в течение шести месяцев, заносились в Книгу почёта. Тогда же завод впервые вышел и на все союзную орбиту. В 1949 году ему было присуждено третье место среди предприятий министерства, а через год - второе и премия 150 тысяч рублей.

   В завершающем году послевоенной пятилетки значительно увеличилась

мощность предприятия. Основные фонды возросли до 25 миллионов рублей.

Впервые полностью удовлетворили потребность отечественных часовых заводов в технических камнях. А что же стало с контрактом синьора Стеффена, так рассчитывавшего на этот год? Необходимость предполагавшейся закупки 15-миллионной партии часовых камней со стороны СССР отпала и договор с итальянской фирмой «Жан Стеффен» не был заключен.

   За выдающиеся достижения в производстве отечественных технических (особенно часовых) камней группе работников трёх заводов ТТК 4 марта 1950 года была присуждена Государственная премия СССР. Её лауреатами стали: от Петродворцового завода ТТК-1 директор Л.Н. Ткаченко (бывший до 1947 года главным инженером Угличского завода) и заместитель главного инженера А.В. Кадыков; от Угличского завода ТТК-2 главный инженер З.М. Резников, начальник ОТК К.В. Любченко и начальник технического отдела Г.С. Балтин; от Кусинского завода ТТК-3 главный инженер М.А. Семёнов и начальник технического отдела А.И. Байков.

   «Это как интересный эпизод, стечение обстоятельств, - говорит Герман

Степанович Балтин. - Стали мы лауреатами Государственной премии – Байков, Семёнов и я. Думал ли кто-нибудь из нас троих тогда, в холодной комнатёнке Уральского горного техникума, где мы корпели над учебниками, что так, лауреатами встретимся в Москве?»

    ГС Балтин назвал это совпадением, случайностью. А нет ли здесь глубинных связей, причин и следствий? Наверное, есть. Дети крестьян и фабричных рабочих, они в наше время стали техниками и инженерами. Творческий потенциал их раскрылся в полной мере из-за большой пользой для дела. Да разве только они обрели крылья! А расточницы Н. Макарова и Г. Черняева, абразивщики Ю. Виноградов и В. Верещагин, сверловщица Т. Вдовенко и многие другие, именами которых и сегодня гордится завод!

   Но шло время перед часовщиками вставали новые задачи. Об одной из них мы расскажем.

   В те годы, да и сейчас тоже, для часовых подшипников зарубежные фирмы

применяли искусственно тёмно-красный рубин цвета «голубиной крови». Наш же отечественный рубин, выпускаемый Чернореченским химзаводом, был бледным, чуть розовым. Поэтому камни, вырабатываемые из него, не давали часам, как считалось, хорошего товарного вида, хотя уже тогда некоторые изделия часовых заводов с камнями отечественного производства экспортировались.

    Перейти на темно-красный рубин - это уже был вопрос и технического престижа и возможностей промышленности. Химики вскоре начали осваивать и выпускать такой рубин, но в виде целых кристаллов (булей). Это очень осложняло работу камневиков, так как новый минерал оказался капризным из-за саморастрескивания. Он раскалывался на бесформенные куски даже при транспортировке и хранении на складах, не говоря уже об обработке. Нужен был рубин необходимых кондиций.

   Камневой лабораторией завода ТТК-2 заведовал А.А. Гумилевский. Свою деятельность по разработке отечественной технологии получения корунда он начал значительно раньше - в тесте «Русские самоцветы», где была создана технологическая лаборатория по изготовлению драгоценных камней, которую и возглавил А.А. Гумилевский. Технологический цикл получения камней был предельно прост. Алюмоаммонийные квасцы, покупаемые в аптеках, прокалывались и просеивались. Завершалась вся эта операция выращиванием кристаллов в факеле светильного газа и кислорода. Однако качественная характеристика искусственного рубина, полученного таким способом, была очень низкой даже для ювелирной промышленности, где допускались туманности, микротрещенки. А главное - величина полученных камней едва достигала 10-15 каратов.

   Но вот были получены результаты, которые показали, что задача создания искусственных корундов, по качеству не уступающих лучшим зарубежным образцам, успешно решается. И вскоре камневые заводы начали получать отечественные корунды нужных кондиций. «Карат как единица веса, - писал в своём труде о вкладе А.А. Гумилевского о становление отечественной технологии монокристаллов известный минераловед профессор И. Шафрановский, - навсегда исчез из лексикона изготовителей и потребителей корунда, уступив место сначала граммам и килограммом, а затем тоннам». Совместными усилиями науки и производства были найдены технические решения, которые сняли проблему качества сырья.

    В мае 1950 года главный технолог ТТК-2 Г.С. Балтин, выступая на заводе с докладом о состоянии производства часовых камней в Советском Союзе, сказал: «Наряду с недостатками вполне очевидны те гигантские шаги, которые сделала наша камневая промышленность в 1949 году и делает сейчас, и есть полная уверенность что через короткое время заграничные камневые фирмы смогут учиться производству часовых камней у советских камневых заводов».

   Эти слова оказались пророческими: спустя год именно с таким предложением к СССР обратилась немецкая фирма «Тиль».

Глава 5.

 Ученое ремесло.

Февральским днём 1949 года в Углич приехал министр общего машиностроения П.И. Паршин. В тот же день руководитель отрасли выступил на совещании о перспективах развития предприятия. После выступления министр взял со стола лист бумаги и написал следующее:

1949 год                                                     1950 год

1.  Кирпич – 6                                            6+6=12

2. Дом – 25                                                 85 квартир

3. ОКС – 250                                              500 человек

4. Часовые и технические камни        100 млн.

5.                                                                   2 миллиона

    Передавая этот листок директору завода Н.А. Никонову, министр сказал: «Ваша программа на ближайшее время». Данные цифры означали: нужно построить кирпичный завод мощностью шесть миллионов штук кирпича в год; достроить стодесятиквартирный дом на улице Карла Маркса и создать отдел капитального строительства, увеличив его штат. Намечался колоссальный рост выпуска технических рубиновых камней (в 1948 году ТТК-2 выпустил их около 14 млн, а через два года объём их производства должен был возрасти в семь раз!) « А что за два миллиона?»-  поинтересовался Н.А. Никонов. «Ваше будущее. Часы». - , ответил министр.

    Итак, часы! Завод ТТК-2 должен был уже в следующем, 1950 году, начать выпуск изделий точной механики. То есть заняться делом, которое ещё в XVI веке, называли «учёным» (не цеховым) ремеслом».

   Заглянем в недавнюю ещё историю.

   Основой для создания советской часовой промышленности было постановление «Об организации в СССР производства часов», принятое Советом Труда и Обороны в декабре 1927 года. В приборах времени нуждались транспорт, промышленность, армия. Часы всё острее требовались гражданскому населению. СССР больше не мог оставаться страной «часового голода» и ежегодно отдавать швейцарским фабрикам на эти цели по 15 миллионов рублей золотом.

    В апреле 1929 года Советской делегацией был закуплен в Америке часовой завод фирмы «Дюбер-Хемпден» общей стоимостью в 325 тысяч долларов с рассрочкой платежа на 5 лет. Вместе со своим заводом поехали на работу в Советский Союз 24 американских часовщика. В это же время в Нью-Йорке было приобретено оборудование завода «Ансония» производившего крупные часы – будильники, напольные и настенные.

   Газета «Ди швейцер ур» в статье «Русские хотят изготовлять часы» высказывалось так: «Смогут ли они, это более чем сомнительно,… невозможно достигнуть такого массового производства с двумя тысячами едва обученных рабочих». Пророчество не оправдалось. Уже 6 ноября 1930 года московская «Рабочая газета» писала: «Пущен первый в СССР государственный часовой завод, который будет выпускать карманные часы, равные по качеству изделиям фирмы «Мозер». В 1931 году таких часов было произведено 70 тысяч штук, через год это цифра утроилась.

   И вот теперь. расширяя производство, решено было создать ещё один завод, специализирующийся на выпуске женских миниатюрных часов.

   Рассказывает бывший начальник Главчаспрома К.М. Брицко: «В июле 1948 года меня вызвал к себе заместитель председателя Совета Министров СССР А.И. Микоян и сказал: «Нужно поехать в Швейцарию». Связи с невоевавшими странами могли помочь быстрее возродить наш промышленный потенциал. Однако с первых дней пребывания в Женеве советская делегация столкнулась с немалыми трудностями.  Швейцария гордилась своей высокоразвитой часовой промышленностью и полагала, что производство приборов времени – её монополия. Потому было отказано в продаже технологии и оборудования и предложено взамен ежегодная поставка швейцарских часов в СССР на 25 миллионов швейцарских франков. Иначе говоря, нашей стране предлагалось стать рынком сбыта швейцарской продукции. Переговоры практически зашли в тупик. Тогда швейцары выдвинули новые предложения: они соглашались наладить производство наручных часов в СССР, но при условии, что им будет предоставлено вся техническая отчётность. Это, конечно, тоже было неприемлемо. «У меня сложилось вполне определённое убеждение, что на таких кабальных условиях соглашение заключать не будем, а значит нужно полагаться на себя. Мы в главке немало сделали прикидок - как и где развивать подотрасль, и оказалось что для этого есть подходящие условия в Угличе. Но для освоения новой продукции угличанам требовалось помощь. Базовой моделью для них была установлена «Заря» пензенского производства, которая на берегах Волги получила новое название – «Звезда». Вполне созвучное духу времени».

   «Нужно сказать, -  писал в своих воспоминаниях директор завода ТТК-2 Н. А. Никонов, что центральные органы оказали нам существенную помощь. В Главснабе мне говорили, что министр лично предупредил их о полном удовлетворении просьб угличан. Особенно важна для нас в то время была помощь транспортом. Сразу получили семь машин ЗИС-5, а в тех условиях и одну-то получить было немалой проблемой. Нам помогли также строительными материалами, а Ленгипроприбору было дано распоряжение на составление проекта по реконструкции Угличского завода с капиталовложениями около ста миллионов рублей».

   На втором камневом заводе началась работа по организации часового производства. На четвёртом этаже главного корпуса готовились первые девятьсот квадратных метров площадей для сборочного цеха. Приказом по заводу от 27 августа 1949 года организован сборочный цех в начальником которого был назначен Н. Н. Коровин, технологом А.П. Субботин плановиком Л.И. Хрусталёва.

    Нужны были люди. И не просто численный состав, а те что могли в самом скором будущем составить костяк Угличских приборостроителей. В отделе кадров завода просмотрели личные дела рабочих. Основной приток рабочей силы шёл из деревни. Какие это были «приборостроители» - думаем. Понятно.

   Но не хватало не только нужных рабочих. Не было и средне-технического персонала. Николай Николаевич Коровин рассказывал, почему именно его назначили начальником сборочного цеха: «В то время я работал на заводе начальником первого, цеха занимались заготовкой рубина для часовых камней. Когда вопрос стал вплотную, директор вспомнил, что давно, ещё в двадцать девятом году, я работал в городской часовой мастерской на базаре и подумал, наверное, что раз я когда-то имел дело с часами, то мне и надо поручить сборочный цех. Хотя, конечно, надеялся директор на меня в первую очередь как не на специалиста, а как на организатора, администратора».

    Выход из этой ситуации виделся только в одном: учиться. Учиться у тех, кто уже знаком с технологией сборки. Выбора особого здесь не было. Московские часовые заводы делали в основном крупные часы, оставалась Пенза с её женской наручной «Зарей». И вот рано утром 14 ноября 1949 года группа угличан отправилась за тысячу километров в Пензу за наукой.

  Стажируясь на конвейере. Начальник будущего цеха сборки принялся агитировать пензенских работниц ехать на новое место жительства. Доводы видно приводил весомые и своего добился - вернулся в Углич не один, а с бригадой. А заодно привёз с собой… натяжную станцию конвейера.

   «С ней забавная штука вышла, - говорил, улыбаясь, Коровин. - Я вообще-то по тому заводу ходил присматривался: может, чем разживусь? И вижу как-то - лежит у забора эта станция. Я - к директору. А надо сказать, хороший он был мужик, доброжелательный такой.

- Отдайте, -  говорю.

- Нет лишней…

-  А я ему: а что если есть? Вижу, он посерьёзнел. Позвонил: есть? Нет, отвечают. Я – своё. А он – бери, если найдёшь. Привёл я его к забору. Делать ему нечего. Слово не воробей. Погрузили…

 -  А с девчонками, что согласились поехать, - продолжал Коровин, - чин по чину отправились в дорогу. Приехали в Москву, пошли на Красную Площадь, а потом – в ГУМ.  А я думаю: ну, как не собрать их. Нет, смотрю, все ко времени на Савеловском вокзале собрались. Тогда я к коменданту: так и так, надо бы устроить получше. Психологический момент тут нужно было учесть… Тот понял, помог. Так мы ехали до нового места по первому классу в, плацкартном…

 Николай Николаевич поднялся из-за стола, вернулся со старым скоросшивателем.  Открыл, полистал...

 - Вот кто сюда первыми приехали…

 На разграфлённом листочке бумаги – девятнадцать фамилий: Языкова Л., Гаврилова А., Большакова А., Китаева А., Балашова З., Мельникова Н. …. Все только что окончили Пензенское ремесленное училище.

… По цеховой трансляции передали: сегодня с коллективом 13 бригады работает ветеран труда Лидия Павловна Языкова. Сообщение это прозвучало 15 февраля 1986 года в день субботника.

 - Не забылись навыки? – спрашиваем.

 - Ну что вы, -  говорит Языкова, -  ведь без малого 40 лет была на сборке руки сами дело делают.

   Начала она собирать механизмы в Пензе в далёком сорок восьмом году. Однажды, осенью, вызвали её к начальнику цеха, а кроме него в кабинете оказался ещё высокиймужчина.

 - Вот, Лида, приглашают тебя поехать на работу в Углич. - Как смотришь?

   Вмешался незнакомец, расхвалил город. Только и спросила: а кто ещё поедет? Да вот, ответили, видно, весь ваш выпуск. Она повеселела: значит, не одна, а всем, конечно, не страшно. Да и ненадолго.

   Думала года на два. Вышло – навсегда. Осела здесь, на Волге, вышла замуж, родились и выросли дети - вся семья связана с часовым заводом.

 - Бывыло, в первые годы, - говорит Языкова, - пособираюсь, пособираюсь обратно, да как приду в цех - ну словно дом родной. А потом и уезжать стало жалко, ведь всё своими руками поднимали. А годы прошли и, знаете не жалею, что тогда решилась поехать в Углич: всё здесь нашла что, когда-то в Пензе оставила. И даже – больше.

   Под новый, 1950 год, собрали на заводе из привезённых пензенских деталей первую партию «Звёзды». Когда кончилась смена, рассказывали участники того события, никто не пошёл домой. Упаковали поблёскивающие хромом часики, перевязали три коробочки красной лентой и пошли всей бригадой сдавать на контрольно-испытательную станцию. Как-никак первые угличские! Тридцать штук. Десять дней работы. Факт этот казался большой, убедительной победой. Так оно и было: с малого всё начинается. Год спустя было собрано в этом же цехе и отправлено 12 тысяч часов в Калининград, Хабаровск, Мурманск, Севастополь. Но их делали уже и руки коренных угличан…

… В конце 1985 года из заграничной командировки вернулся нынешний начальник балансово-ходового цеха В.А. Субботн. Он участвовал в обучении группы чехословацких и польских часовщиков для центров сервиса этих соцстран.

  Нужно ли говорить о том, что В.А. Субботин - сын того Субботина, который в своё время был, как он говорит о себе «в курсе дела?» Наверное, всё ясно.          Александр Павлович прокомментировал:

   «Ну понятно дело, не та база не тот технический уровень у сегодняшних часовщиков. Свободно дело с электроникой имеют. А мы, помню, на обоях наглядное пособие рисовали. И книг – никаких. Переводная одна была -  «Анкерный ход» называлась. Да ещё академические, слишком умные, не для

дела. Полагались больше на свой опыт, на старые конспекты из техникума. И учились. И ничего, получилось…»

   Ну, а что же с техническими камнями? Ведь задание по камневому производству никто не снимал. Выпускали, осваивали, совершенствовали производство. За десять послевоенных лет увеличили выпуск часовых и технических камней почти в двадцать раз, доведя ежегодный выход до ста миллионов штук.

   Одновременно угличские камневики с интересом наблюдали становление нового часового производства. Приказом министра машиностроения от 19 июля 1951 года заводу ТТК-2 предписывалось начать освоение всех узлов, входящих в механизм часов «Звезда». Работа эта продолжалась три с небольшим года в условиях не прекращающейся работы камневых цехов, которые перемонтировались на новые площади, освобождая место для механических цехов часового производства. в три-четыре года было подготовлено 3200 человек рабочих квалификацию повысили около четырех тысяч.

   Темпы роста производства часов на заводе нарастали. В 1951 году было изготовлено 79 тысяч часов, в 1952 году 215 тысяч часов, в 1953-м -  351 тысяча. Из выпущенных в 1954 году 283 тысяч часов, 82 тысячи были собраны из собственных узлов и деталей.

    2 апреля 1954 года завод ТТК-2 приказом министра общего машиностроения СССР был переименован в Угличский часовой.  Начиналась новая глава в его истории.

   Глава 6.

    На взлёте.

   А потом решили купить асфальтовый завод месяца За три до его приобретения директор Н.Ф. Платонов в разговоре со своим заместителем высказал эту мысль. Тот удивился: какое отношение к его коммерческим делам имеет такое поручение? -  Что чтобы было ясно, -  говорит наш собеседник Я.Л. Клейнман, - посмотрим фотографию тех лет. Вот главный корпус, парка нынешнего ещё нет. Вместо него - радиусом шлаковыя дорожки. Рядом - транспортная битая грунтовка. Завода, который мы сейчас все знаем, по сути, ещё и не было. А то что было, можно назвать полукустарными мастерскими. Главная заслуга Платонова, считаю, именно в том, что он понял: нужно решать проблемы в комплексе – и в производственном плане, и в социально- бытовом. И ещё: приборостроительный завод должен иметь высокую культуру производства. Сборка часов и грязь на дорогах просто несовместимы. Вот почему и появился асфальтовый завод.

   Да, перестройка и наших привычных понятий и самого предприятия началось именно со времён директорства Николая Фёдоровича Платонова. Главное для него начиналось в тот час, когда он приходил на завод. Ему по душе было то, что он умел. Умел войти в дело. Умел говорить. Умел слушать. Умел отмолотить бездельника. Умел похвалить дельного человека -  не часто, но весомо.

   Мы встретились с Платоновым в Москве в одной из лабораторий научно- исследовательского института часовой промышленности. Он мог уже давно отдыхать, получая заслуженную пенсию, но привык работать и себе не изменял. Платонов не суетлив, и в голос тихо спокоен. Он неплохой рассказчик. его интересно слушать. Рассказал о себе. Смолоду начинал рабочим, был студентом. Закончил Московский механический институт. Поработал на Пензенском часовом заводе – технологом, конструктором, главным инженером. В марте 1952 года его перевели в Углич на ту же должность.

 - Ехал с лёгким сердцем вспоминал Николай Фёдорович. - Трудности не пугали. Почему? Знал чем буду заниматься с первых дней - техническим перевооружением. Был в курсе, чем комплектовались родственные заводы. Требовалась серьёзная машинная база для рывка. А что рывок необходим – это было ясно, потому что «Звезда» к тому времени как конструкция, когда-то освоенная Пензенским часовым заводом по технической документации французской фирмы «Лип», изжила себя. Знаете  «закон велосипеда?» Пока едешь – стоишь, остановился – упал. Так было и у нас».

   Одной из главных задач того времени являлась разработка собственной конструкции наручных часов малого калибра. За решение этой задачи взялся главный конструктор А.Л. Балиж. «Звезда» честно отработала свой век, и перед заводом была поставлена задача: в кратчайший срок выйти на внешний рынок. Надо было думать о постановке к производству новой технологичной модели малогабаритных наручных часов.

   И они взялись за это дело. Главный конструктор, его заместитель Е.П Леонов, отдел главного конструктора (ОГК) - 16 молодых человек. Высшее техническое образование лишь у главного конструктора.

  - мы отчётливо сознавали, - рассказывает Балиж, - на что замахнулись. «Разведали» к тому же, что Главчаспром планировал разработку и освоение новых моделей женских часов на Пензенском заводе и Втором Московском. Наш завод, как предполагалось, позже возьмёт на освоение уже отработанную модель. Такой вариант нас не устраивал. Ведь выход перспективных часов с наших конвейеров тогда резко бы задержался.

   Помню, директор, главный инженер, главный технолог и я, всё взвесив, на себя смелости риск предложить главку встречный план - разработать в Угличе собственную конструкцию 16-миллиметрового калибра. Нам в НИИчаспроме не верили, но мы горели желанием завоевать авторитет и решили во что бы то ни стало добиться результата.

   Они разделили тему: Евгений Петрович Леонов сел на проектирование, главный – за инженерные расчёты. Скоро в черновом виде оформили проект. В НИИчаспроме выдвинули против него несколько пунктов возражений, однако всё удалось «привести к общему знаменателю», и угличанам разрешили делать рабочие чертежи.

   Балиш: «После того разговора в институте, возражение действительно были дельные, мы стали работать над опытным образцом - часть деталей начали поштучно изготавливать седьмой и восьмой цехи. Директор тогда пошёл на нарушение инструкций: настоял, чтобы цехи часового производства выпускали детали партиями. Потом снова поехали в Москву - утверждать образцы. Нам ещё вопросов двадцать подкинули - это не то, и там не так…»

   Москва могла, между прочим, вообще не дать ход идее угличан. Потому как время изобретателей-одиночек прошло, век самостоятельности кончился. Развитие науки и техники планируется, направление поисков заранее и ведут их специалисты в лабораториях и институтах, оснащённых всем необходимым. Ясно, по крайней мере, откуда ждать новых открытий. И ничего не было бы удивительного, если бы им отказали: приехали молодые люди, ничем ещё себя не проявившие - смогут ли, справиться ли? ... И двойная в этом случае заслуга угличан – убедили- таки, заставили поверить и доверить…

   - Иногда слышишь в споре, - говорит Александр Людвигович, - время покажет, кто прав, кто виноват. Это верно: время покажет, да само-то будет потеряно…

   - И сколько же потеряли бы, не пройди тогда ваша конструкция?

   -  Да лет пять-семь…

… И настало утро. Балиж проснулся, умылся, позавтракал из-за торопился на работу. Всё шло, как обычно, разве что улыбался он пошире и руки знакомым жалко покрепче: «Волгу» - так стали называться новые часы, -утвердили.

 А что, собственно, было в мире на следующее утро после открытия законов всемирного тяготения? Что делал Ньютон? Он работал. Вообще ошибается тот, кто думает, что совершившееся – это вершина, что герой застывает на пьедестале. Достижение цели - меньше всего «конец», это всегда – «начало».

   Нужно было срочно перерабатывать все технологические процессы изготовления, сборки, отладки. Над этим не мало поломали голову все коллективы завода – ОГК, технических служб, экспериментального цеха, цехов производственных. Ведь всё время, пока разрабатывалась «Волга», часы «Звезда» выпускались непрерывно.

 Как возникло название часов «Волга»? Конкретного автора назвать трудно. Сначала в узком кругу кто-то сказал, а потом подхватили.  И возражать никто не стал – ведь на Волге, в самом деле модель родилась.

   Так впервые в практике часового приборостроения в процессе работы над проектом нового механизма был выполнен полный теоретический расчёт, обосновывающий конструкцию механизма и работу его важнейших узлов. Расчёт этот был одобрен и НИИчаспромом, форма его стала обязательной для всех часовых заводов. На образце учились в последующем сотни студентов приборостроительных техникумов.

   - И ещё я бы добавил, - говорил нам А.Л. Балиж, - отдел главного конструктора утвердился в технической политике, приобрёл авторитет и в дальнейшем, более уверенно разработал и внедрил ещё 6-7 моделей часовых механизмов.

   «Рождение новой продукции вызвало к жизни поток проблем - вспоминал директор Н.Ф. Платонов.

   - Нужен был массовый, крупносерийный выпуск новых часов, чтобы производство стало рентабельным. А для этого требовалось построить два механических корпуса, сборочный. Тяжелейшая задача в условиях Углича. Очень сложно было с жильём, да и вообще соцкультбытом…»

   Часть проблем мог решить один памятный случай. Шёл 1963 год. В Ярославле, на пути в Москву, остановился Первый секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР Н.С. Хрущёв. Из областного комитета партии в Углич пришла телефонограмма: Руководству завода прибыть в Ярославль. Захватив с собой сводки с основными показателями и образцы продукции, в областной центр выехали Н.Ф. Платонов и Я.Л. Клейнман.

    Едва устроились на кожаных подушках «ЗиМа» и разложили на коленях папки, чтобы ещё раз «пройтись» по цифири, как в десятке метров от проходной тяжёлая машина угодила в выбоину. И - ни назад, ни вперёд, кругом грязь непролазная. Под крики «раз, два – взяли!» подошедшие на выручку вытолкали лимузин. Тогда же, в этом самом «ЗиМе»,лишний раз подтвердили давно выработанное мнение: нужно на самой серьёзной основе развивать предприятие. Без этого современному часовому производству в Угличе не быть. И решать капитальные вопросы нужно основательно, а не выпрашивать крохи. Всё это, если появится возможность, и решено было высказать главе правительства.

   - Чуть в стороне от перрона, на запасных путях, стоял спецпоезд, - рассказывал Н.Ф. Платонов. - Туда меня и пригласили. Беседа вместо пяти-шести минут, как планировалось ранее, затянулась на три четверти часа. Я постарался показать. что мы в Угличе делаем самые малые часы, а это престижно. Говорил и о том, что продукция точной механики необходима и в других отраслях экономики и что прецизионное производство всегда характеризует уровень технического развития страны в целом. Не забыл сказать и о том, что выпуск часов крупными сериями экономически выгоднее, а потому хотелось бы, чтобы нас поддержали в Госплане с капитальным строительством.

    Глава правительства закончил встречу словами, которые и сейчас помню, словно вчера сказаны: «У вас замечательная продукция, спасибо!»

   Через неделю в кабинете директора зазвонил телефон. На связи была Москва. Из Госплана требовали проект строительства нового корпуса.

   Вот так появился цех сборки. так появился завод в его нынешнем (основном) виде. Так исчезла у ворот историческая «выбоина» и начал расти заводской посёлок.

  С первых дней своего директорства Н.Ф. Платонов обратил серьёзное внимание на быт города. Церкви работают, вино и водка -  тоже, в общем, без проблем. Поэтому решил: надо создавать условия для досуга, чтобы полезным делом люди занимались. Каким? Спортом, например. И начали строить стадион, тот самый, нынешний – «Чайку». Серьёзность ситуации была в том. что делать это строжайше запрещалось: страна не отправилась от военных ран и денег не было. А в Угличе решились. Вскоре директора вызвали в Комитет народного контроля СССР объявили строгий выговор и предупредили, что во второй раз встречаться не придётся… А стадион и ныне цел и невредим и служит на благо людям. «На первый матч заводской команды пошёл с женой, - вспоминал с улыбкой Николай Фёдорович. - И когда ребята забили первые гол, про себя подумал 1:0 в нашу пользу»

   Ещё одним человеком, который увеличивал «счёт в нашу пользу», был бывший начальник административно-хозяйственного отдела А.С. Курешов. Наиболее ярко проявилась его деятельность отнюдь не как хозяйственника -  с его именем связаны практически все работы по озеленению промплощадки и посёлка, благоустройству их.

   - Я сразу, как заступил на должность, - делился воспоминаниями Алексей Сергеевич, - решил: нечего людям ходить на работу в сапогах. А потому одним из первых дел было построить на территории завода деревянные тротуары, от вахты к корпусам. Потом через два года, из досок стали гвозди вылезать, сгнили: ведь болотина была здесь. Тогда начали возить шлак на дорожке и укатывать, а укатывал его бывший скрипач, ему на войне пальцы оторвало, Ефим Глузгал. Думаете, на тракторе? Нет, на быке. Была у нас тогда такая тяговая сила. Тогда же высадили восемь гектаров яблонь и вишен.

   А следующим шагом Курешова была известная сейчас всем липовая аллея: «От завода до Ярославского шоссе, - говорит он, - ровно километр».

   - Здесь так было. Тротуар сделали, хорошо: идёшь – сухо, чисто. Но как- то голо кругом. Так вот нашёл я в лесу под деревней Михали липовую рощицу. Походил я по ней с обхватом – чтобы деревца одинаковые были, белые тряпочки к стволам привязывал – пометил. А осенью поехали. Шофёром был Константин Жаров, он ещё за моей сестрой тогда ухаживал, потому и поехал - иначе разве повёз бы? И привезли. Тогда же решили: каждому работнику посадить по дереву. Так она и появилась - нынешняя аллея. Работали тогда многие активно, не дожидаясь одобрения начальства на каждый шаг. Рисковали, можно сказать. Попадало иной раз, но дело двигалось.

   И ещё об одном человеке. которым «дело двигалось», следует рассказать. На том футбольном матче, где директор повёл свой счёт, был ещё один сподвижник новому. Его имя его - Виталий Николаевич Бобыкин.

   Сорок лет отдал он заводу. Из них двенадцать – на разных должностях, разного уровня, последние двадцать восемь -  лет начальником ПДО.

  - Я, можно сказать, родился на заводе, хоть сам из калязинских, - говорит он. – Начинал работу технологом в экспериментальном цехе. После армии вернулся в Углич. Был заместителем главного механика, потом начальником цехов, с декабря 1953-го – автоматного. Здесь задержался: оказалось, цех - самый тяжёлый.

   Часовой завод складывался - словно детский кубик из разных деталек. Автоматный цех в миниатюре повторял его биографию. Станки –всевозможных марок как говорится, с бору по сосенке, твердосплавный резец - найти проблема, инструмента почти никакого. Наладчики, которых посылали за наукой на другие заводы, в кисетах привозили выпрошенные люнеты.

 Человек болел за дело, себя не жалел, и всё-то хотелось ему сделать самому.  На работе - с утра до позднего вечера («а чего мне, холостому?»), старался всюду поспеть («как же иначе?»). благоустраивают посёлок - он впереди с лопатой, ехать на помощь в колхоз – первый в машину лезет, и непременно устраивается в заднем углу кузова, где трясёт. «Начальник должен быть всегда на самом трудном месте - хоть в кузове, хоть на производстве», - так считает он до сих пор. До того дошло - хором взялся руководить. Такое обилие дел, как не парадоксально, облегчало ему жизнь.

   …Мартовским утром 1959 года он, как всегда спешил на завод, а уже в голове родились планы - как день начать и чем кончить. У старой проходной столкнулся с директором. Тот подхватил под руку, отвёл с видом заговорщика в сторонку, спросил:

 - Тебе сегодня гадость какая не приснилась?

 - Нет…

  - Тогда пойдём.

  В директорском кабинете уже были секретарь парткома Н. Коровин и незнакомый мужчина. Оказалось - заместитель председателя Ярославского совнархоза Д. Воронов.

- Ну и что же, - сказал тот, - Давайте сразу к делу. И без обиняков – Бобыкину:  - Есть предложение назначить вас начальником производства.

 Тот опешил. Неуверенно сказал:

 - Надо бы ещё посоветоваться…

 Воронов поморщился, подошёл ближе.

 - Начинать прямо сейчас. Помни: твоё дело – ритмичный выпуск часов «Волга».  Не шутка, дело серьёзное.

   Предшественник Бабыкина на этом посту, как оказалось, работал по старинке - как Бог пошлёт. Освоение новой модели шло непросто, многие, кто привык работать с крупной «Звездой», неохотно переходили на часы более мелкие.

   «За новое дело взялся энергично – вспоминает В.Н. Бобыкин. – Знал: всегда ведь чтобы не сделать, причин с десяток найдётся. А требовалось совсем другое. Приходилось и с начальниками цехов воевать. Добивался, чтобы свою энергию они тратили не на отговорки, а на обеспечение ритмичной работы своих цехов».

 Ну, а как между тем шли дела у конструкторов? С созданием 16-миллиметрового калибра и его постепенным освоением творческий пыл у главного конструктора не иссяк. Он предложил заняться разработкой часов тринадцатого калибра, а может, и ещё более миниатюрных. Он, как говорил Ромен Роллан «с великолепной дерзостью молодости полагал, что ничего ещё не сделано, что надо всё сделать заново или переделать.

   Вот несколько строк из рукописной летописи, которую вёл главный конструктор, работая над «Волгой»

    «Июль 1963 года. Угличский часовой завод в ознаменование исторического события – полёта в космос первой женщины-космонавта Валентины Николаевны Терешковой, нашей землячки подготовил ей памятный сувенир; с 1964 года продукции УЧЗ присвоено фирменное название «Чайка».

    Но это было уже без него. А.Л. Балиж ушёл с завода. Пытаясь доказать, что предприятие может и должно делать часы с ещё меньшим диаметром механизма, главный конструктор вступил в конфликт с руководством. Директор в те годы считал, что завод нашёл своё лицо именно как крупное специализированное предприятие, выпускающее женские миниатюрные часы шестнадцатого калибра и фантазировать на этом этапе не целесообразно. Нужно серьёзно заниматься серией. Тогда Балиж сказал ему: «Я должен работать на перспективу. Если нет, то мне здесь как главному конструктору делать нечего.»

   Прошло время. Ситуация изменилась и в адрес одного из брянских машиностроительных заводов, где работал А.Л. Балиж, пришёл пакет: Платонов звался своего конструктора обратно в Углич. Тогда-то и родился тот самый малый двенадцатый калибр на 17 рубиновых камнях.

   1 октября 1966 года Заводская многотиражная газета «Звезда» опубликовала интервью заместителем главного конструктора П. Щербаткиным, побывавшим в заграничной командировке. Он писал: «На ярмарке были представлены четыре страны – Швейцария, Чехословакия, Германская Демократическая Республика и СССР, которые выставили около тысячи образцов часов различного назначения. Советские заводы показали около четырехсот моделей, из них 107 наручных. 8 сентября ярмарочный комитет присудил «Чайке» в оформлении «Утро» Большую Золотую медаль, как самой миниатюрной и элегантной.

   События – это произошло на традиционной международной ярмарке в Лейпциге. Первой международной ярмарке, в которой приняло участие молодое угличское предприятие.

     Глава 7.

    Вкус к экономике.

 Ближе к вечеру, в последних числах августа 1966 года, к пристани пришвартовался Белоснежный теплоход, среди пассажиров которого был писатель Борис Галич. «Попал Я в Угличе, что называется, с корабля на бал. Кто же мог заранее знать что «Михаил Пришвин» причалит В такой звонкий час? Гремит музыка, то и дело раздаётся тушь, оркестр не жалеет своих литавров, никто не жалеет своих ладоней, и даже многие серьёзные товарищи отказываются вести серьёзный разговор: «сегодня у нас праздник. Только что почти ста угличанам вручили ордена и медали».

    Так писал в «Известиях», а потом и в книге Б. Галич. И дальше: «А теперь шутки в сторону: разговор пойдёт в основном серьёзный – о росте покупательского спроса населения. Для ясности сразу оговорюсь, что рост этот - результат не только внедрения системы материального стимулирования в промышленности. Тут сказывается, безусловно, более широкое общее укрепление нашей экономики. Но то, что на за на часовом заводе, с которым связано больше половины всех семей Углича, реформа уже осуществляется, также несомненно».

   Такое вот заключение писателя о экономической реформе применительно к нашему заводу.

   А начиналось всё раньше. В сентябре 1965 года Пленум ЦК КПСС принял решения, которые открыли новые пути в развитии народного хозяйства - была перестроена система управления промышленностью, ликвидированы совнархозы и введён отраслевой принцип. Было принято постановление «О новой системе планирования и экономического стимулирования», в нём, по существу шла речь о расширении хозяйственной самостоятельности и инициативы предприятий, повышении ответственности и заинтересованности людей в результатах своего труда.

 - Стало быть, заводы, должны сами заработать свой рост. В этом суть той реформы, -  рассказывает Иван Кириллович Туриков. – Прежде деньги варились в общем котле и нам возвращались обезличенными, «ничьими», а теперь стали нашими.

   В ноябре 1965 года новый министр К.Н. Руднев вёл совещание с директорами и главными экономистами о предстоящем переходе предприятий на новую систему планирования и экономического стимулирования. Среди приглашённых были НФ Платонов, директор Угличского часового завода, и главный экономист И.К. Туриков.

   В отрасли, говорил министр, к переходу на новые условия работы готовятся три завода в их числе Первый и Второй московские как наиболее устойчиво работающие и подготовленные. Теперь главным оценочным показателем хозяйственной деятельности становится реализованная продукция, а не товарная; повышается роль эффективности производства и его конечного результата – прибыли; в зависимости от роста объёма реализации, производительности труда и рентабельности будут образовываться поощрительные фонды, за счёт которых следует проводить расширение производства. вести строительство жилья, а также и премирование работников.

   «Николай Фёдорович, - в первом же перерыве обратился Туриков к директору, - Надо выступить и сделать предложение, чтобы перевели на новые условия и нас…»

  Н.Ф. Платонову понравилось смелое предложение экономиста, оно совпадало с его собственным мнением.  Написал записку в президиум. Когда ему дали слово. Платонов рассказал о работе завода, и неожиданно для всех закончил: «Разрешите вместе с тремя заводами министерств перейти на новые условия работы с 1 января и нам. Мы справимся».

   Все присутствующие с интересом ждали что ответит министр. Немного подумав и обменявшись с кем-то из президиума мнениями Н.К. Руднев сказал:

   -  Мы приветствуем готовность угличан к осуществлению хозяйственной реформы и решили удовлетворить их просьбу.

   На другой день директор и его заместитель возвратились в Углич. Весть о переходе на новые условия хозяйствования быстро облетела цехи и отделы завода и была встреча с интересом В парткоме сразу решили: необходимо немедля развернуть массово - политическую работу по разъяснению принципов хозяйственной реформы. В Совете народного хозяйства Верхне-Волжского региона, который тогда располагался в Иванове, заводу утвердили плановые показатели на 1966 год и пожелали успехов (из всех предприятий региона только угличане стали готовиться к работе по-новому).   

   В канун нового, 1966 года Н.Ф. Платонова пригласили в Кремль. Директоров предприятий, которым предстояло работать в условиях хозрасчёта принял Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин. Он пожелал всем больших успехов.

   Вечером угличане уехали домой на легковом семиместном ЗиМе (таких машин в Ярославской области было две: у директора угличского часового завода и у ярославского митрополита. По этому поводу ходило немало разных шуток, но лимузин был очень кстати и в дальнейшем сослужил угличанам хорошую службу, быстро доставляя их в Москву для решения

важных вопросов).

   Спустя годы Иван Кириллович Туриков вспоминал о тех незабываемых днях: «С чего начинали внедрение? Тут яснее ясного с – учёбы людей. Нужно было добиться чтобы руководители цехов, участков, бригад отказались от старых привычек и взглядов, научились мыслить и работать творчески, чтобы хозяйственной реформе относились не потребительские, а с точки зрения интенсификации производства повышения его эффективности. И вообще - побольше думали. А то ведь как иной раз бывало: смотришь, человек уж отрапортовал, что всё постиг, а на самом деле заучил наизусть только термины».

   По сути дела работа только начиналась.  Но «искреннего недоумения перед мыслью о будущем» у Турикова не было.

   Потом уже, спустя какое-то время, все производственные коллективы убедились, что собственные источники средств для дополнительного повышения оплаты за вложенный труд создаются их усилиями и зависят от них самих. Вроде бы всё просто – «эффект Матфея» - шутят экономисты: деньги идут к деньгам. От неимущего отбирается, имущему даётся. Казалось бы, справедливей выравнивание: как цех хуже работает, тому и помочь. Но в жизни тем дают, от кого ждут отдачи. И такое распределение средств – в соответствии с практическим вкладом коллективов - оно во всяком случае, честнее чем то, которое зависит от дипломатических навыков, пробойной силы, личных связей и тому подобного.

   В то время Советская журналистка и поэтесса Ольга Берггольц опубликовала в «Литературной газете» очерк об Угличе. В числе примечательных людей этого города она назвала Ивана Турикова. В его судьбе Ольга Берггольц увидела судьбу целого поколения советских людей.

     В семье Туриковых насчитывалась одиннадцать детей. Понятно, что Ивану рано пришлось зарабатывать на хлеб. Он был подсобным рабочим на стройке, счетоводом, бухгалтером. Перед Великой Отечественной войной участвовал сооружении Рыбинской и Угличской ГЭС. Потом - долгие дороги войны. Вернувшись с фронта, почти одновременно сделал три важных шага в жизни – женился, поступил на работу и сел за парту в вечерней школе. Успевал везде. Получил аттестат зрелости уже будучи папашей в семье и заместителем главного бухгалтера на заводе, стал учиться на заочном отделении Московского финансового института. И опять всё шло у расторопного Ивана как по расписанию.

 Вот эта целеустремлённость Турикова, его бьющая через край энергия и пленили Ольгу Берггольц. Она увидела в нём человека, который многое успеет сделать в жизни. И не ошиблась. Ничем не приметный когда-то цеховой бухгалтер с Угличского часового завода стал главным экономистом одного из крупнейших и передовых в своей отрасли предприятий. С ним считаются, его советы в области экономики социалистического производства берут на вооружение специалисты многих заводов, объединений и научных учреждений страны.

   Газета «Правда» писала: «За годы работы по-новому угличские часовщики развили у себя вкус как экономике, к поиску. И они уже многое нашли». А вот

строки из «Известий»: «Смысл экономической реформы часовщики Углича видят в том, что она мобилизует людей на творческие изыскания. И именно поэтому угличское время слушает сегодня вся часовая промышленность».

   За разработку и успешное внедрение высоэффективной системы хозрасчёта И.К. Туриков был награждён орденом Октябрьской Революции.

   Прошло более двадцати лет с тех пор. И все эти годы коллектив завода упорно и успешно совершенствовал методы хозяйствования, выделив главное звено из них - внутризаводской хозрасчёт.

   Дискуссии о внутрипроизводственном хозрасчете не умолкают многие годы то затихая, то вновь разгораясь. Появление в 1966 года у коллективов предприятий поощрительных фондов заставило многих экономистов вновь задуматься о сущности и возможностях использования этой экономической категории во внутрипроизводственном хозяйственном механизме.

    Материал, как говорится, часто сопротивлялся, да и противников выдвигаемых идей было достаточно. Подвергались сомнениям идея создания внутризаводских цен (с действующими прейскурантами далеко не всё благополучно, а тут ещё внутренние, доморощенные), показатель реализованной продукции для цехов (кому и что они продают и что это за купля-продажа?) и многое другое.

   Конечно, категории и понятия требуют точного, однозначного толкования, многозначие может внести немало путаницы и недоразумений. И наверное, надо продолжать поиск более точных терминов для тех показателей, которые используются вовнутрь производственном хозрачете. Но не об этом сейчас речь. Главное в том, чтобы создать систему хозяйствования, доходящую до каждого первичного коллектива, до каждого работника. Эту идею И.К. Туриков выразил однажды кратко и точно: «Одно дело работать по приказу, совсем другое - самому думать, искать наилучшие пути решения той или иной хозяйственной задачи. И если система их хозрасчёта в этом направлении работает, то термины, в которых она выражена, - уже второй вопрос.

   Первое положение о внутризаводском хозрасчёте появилось на Угличском часовом в 1969 году. Затем с дополнениями было переутверждено в 1973-м. Эти положения действовали три пятилетки, в течение которых угличане увеличили объёмы производства в пять раз, выпуск часов - более чем в четыре раза, а их экспорт - в семь раз. Производительность труда поднялась

почти в три с половиной раза. Чтобы эти цифры стали понятнее и рельефнее сопоставим их с показателями роста промышленности всей страны. Объём производства в Угличе возрастал чуть не в три раза быстрее, производительность труда - в полтора раза, выпуск часов более чем в два раза. При этом темпы роста заработной платы практически не превышал темпы её роста по всей промышленности. Такое вот получается сравнение. 

   Известно, что на материалах внутризаводской системы хозрасчёта угличских часовщиков были написаны и защищены несколько диссертаций. Только тщетно искать среди авторов фамилию Турикова. Почему же он, самый главный «хозрасчётчик», не заработал учёную степень?

   «До диссертаций ли мне? И работы невпроворот. И здоровье уже не прежнее – в течение нескольких лет перенёс три сложнейшие операции. И возраст, прямо скажем, не «научный». Да и в диссертации ли собственно, дело? Как поётся в песне: «Жила бы страна родная, и нету других забот»… - однажды сказал Иван Кириллович.

    А теперь подведём общий итог. в течение четырех пятилеток выпуск продукции увеличился более чем в восемь раз. И это - почти целиком за счёт роста производительности труда. Прибыль от реализации изделий возросла в 12 с лишним раз, а взносы в госбюджет превысили 1,6 миллиарда рублей, не считая валютных поступлений. Если за первые 25 лет основные фонды завода достигли 11 миллионов рублей, то за последующие 20 лет они увеличились в 7,5 раза, в том числе промышленно-производственные 8 раз, из них автоматическое оборудование – в 18 раз. Это наглядно свидетельствует об уровне технического прогресса, укрепление материальной базы производства.

   А как возросли поощрительные фонды предприятия! Всего за четыре пятилетки фонды выросли до 95 миллионов рублей. Около 40 процентов этих средств было направлено на материальное поощрение тружеников предприятия, повышение их благосостояния…

   Если бы эта глава писалась года два-три тому назад, то по всей вероятности мы на этом поставили бы точку. Хорошо - и ладно. Но дело в том, что хорошо всегда и не было.

   Идеи гибнут тихо. Не обваливаются, а не слышно «уходят в песок». Люди потом оглядываются, спрашивают друг друга: как же так? Ведь только что было? Да был уже на нашей памяти переход на полный хозрасчёт, самофинансирование, самоокупаемость, оптовую торговлю. Ставили во главу угла непосредственного производителя – предприятие. Возбуждали у него хозяйский интерес к прибыли, сокращали до умопомрачительного минимума плановые показатели - аж до пяти! «Танцевали» от реализации продукции. Это то же самое, что «конечный результат», который теперь определяет благополучие предприятий. Вводили стабильные нормативы и вместо приоритетных устанавливали календарные платежи.

   Но почему через 20 лет после 13 Съезда КПСС, принявшего решение о переходе на экономические методы управления народным хозяйством, мы теперь «повторяемся»? Разве отменили решение съезда? Кто? Когда? Не ищите «отменных» документов - их не существует. Но, во-первых, материальный стимулы оказались настолько малы (из-за небольшой прибыли оставляемой в распоряжении коллектива производителей),что так называемая скрытые резервы работники не захотели вскрывать. Ведь нормы выработки по-прежнему пересматривались, поскольку так называемые стабильные (на пять лет) нормативы оказывались среди прочих идей «ушедших в песок». И во-вторых, плата была установлена за плановые производственные фонды, а не за фактически используемые. Если предприятие в течении года избавлялось от части ненужных станков и механизмов, то всё равно платило за эти «мёртвые души» до следующей «ревизской сказки». И в следующем году не могло воспользоваться полученной экономией.

   При этом предприятия «слабые» освобождались от платы за фонды (естественно, у них не было свободного остатка прибыли, как и прибыли вообще). Их кормили за счёт прибыли других предприятий («сильных»). В результате и у тех, и у других наблюдалась полная потеря хозяйственного интереса (у «сильного» прибыль всё равно отберут, «слабому» всё равно дадут). И в главном итоги за эти годы фондовооружённость в расчёте на одного работника возросла в 2,7 раза, а фондоотдача упала на треть.

   Как сказались эти пертурбации на часовщиках? Летом 1988 года газета «Социалистическая индустрия» писала, что угличский (управленческий) хозрасчёт прекрасно вписался в систему. И годы, «застоя» для угличских часовщиков оказались годами расцвета. Когда сошла на нет реформа 1965 года и вновь усилились командные методы руководства экономикой, «Чайке», как и другим предприятиям неутомимый аппарат «планировал» всё новые и новые показатели. Но экономика предприятия переживала рост, сопоставимый разве что с темпами освоения нефтепромыслов Западной Сибири. На пятнадцать миллионов валютных рублей было закуплено современного оборудования у зарубежных фирм, двадцать миллионов  часов продано за рубеж.

   В чём секрет эффективной работы угличан? Многое объясняется высокой степенью внутренней управляемости. В самом фундаменте хозрасчётного управления должна быть способность реагировать на любое внешнее требование. И неважно, по вертикали оно исходит или по горизонтали. Его необходимо переварить, трансформировать и довести до исполнителей, а экономические рычаги должны обеспечить достижение запланированного показателя. Так высокая степень внутренней управляемости оборачивается не менее высокой приспосабливаемостью к внешним условиям.

   Чутких хозрасчётный механизм «Чайки» должен отзываться на любое внешнее воздействие. Тем более на такое, как нынешняя экономическая реформа

   Действительно угличская система хозрасчётного управления изменилась. Прежде всего сбросила с себя наслоение административных воздействий прошлых лет. Из числа основных (влияющих на прирост фондов материального поощрения) показателей в цехах осталось только три: номенклатура (как аналог плана поставок по договорам), рост производительности труда и снижение себестоимости.

   Есть и новшество: хозрасчётное управление дошло до бригад. Экономист цеха планирует им те же три основных показателя – номенклатуру, рост производительности труда и снижение себестоимости. Утверждается норматив прироста ФМП. Есть три расчётных показателя: ритмичность, «товар» и коэффициент качества.

   Однако сколько бы не были продуманные целесообразны все эти новшества, они не меняют сущности дела. Угличский хозрасчёт по-прежнему остаётся системой управления.

   Но жизнь не стоит на месте. На одной из августовских коллегий 1988 года бывшего теперь Минприбора слово попросил генеральный директор объединения В.Н. Лимонов, и заявил: «Угличское ПО готово работать по второй модели хозрасчёта. При второй модели каждый раз хозяйственник должен быть озабочен получением хозрасчётного дохода. При первом варианте можно жить спокойнее - но мы идём на новое и, действительно получается что от добра добро ищем. Нынешний день заставляет активно искать противозатратные методы работы, совершенствовать хозяйственный механизм таким образом, чтобы он стал именно противозатратным - и если

работаешь в этом направлении, то здесь только выигрыш». То есть здесь считают, что надо (только всего и надо!), чтобы людям быловыгодно работать хорошо и невыгодно – плохо.

… Экономическая новость. С первого января 1990 года коллектив часового завода перешёл на аренду, четвёртого числа - создано акционерное общество. Что это значит? Работники предприятия становятся его реальными, а не декларированными, хозяевами.

      Глава 8.

    Роль личности в истории завода.

    Конечно, полная история завода составилась бы из соединения самых подробных историй, биографий всех-всех, когда-либо работавших здесь за минувшие пятьдесят лет начиная, как говорится, от вахтёра и до директора. Но Кто и когда смог бы составить такую хронику? И мы поэтому ограничимся лишь попыткой показать биографию завода через личности четырёх его директоров, оказавших в достаточной степени решающее влияние на развитие завода.

   1942-1961 годы (директор Н.А. Никонов) - период становления завода ТТК-2, его переход на производство часов.

    1961-1968 годы (директор М.Ф. Платонов) – время кардинального обновления завода, его модернизации и техническое перевооружение, участие в экономической реформе шестидесятых годов, начало массового жилищного строительства, выход продукции на международный рынок.

    1968-1982 годы (директор Н.Н. Старостин) - время дальнейшего развития завода, укрепление хозяйственного расчёта на предприятии.

    С 1982 года по настоящее время (директор В.Н. Лимонов) - этот период, быть может, самый трудный и самый ответственный, потому что приходится выдерживать сравнение с прошлым, со всем лучшим, почти легендарным, и одновременно исправлять промахи и недостатки этого прошлого. Ну, и кроме того, день сегодняшний, именуемый перестройкой, накладывает двойной, тройной груз на плечи каждого из нас, а уж на плечи генерального директора особенно.

                                               Н.А. Никонов

   Учитель биологии становится директором промышленного предприятия и почти 20лет руководит им. Факт в биографии необычный.

   Жена Николая Алексеевича - Валентина Фёдоровна рассказывала, что когда они в 30-х годах работали учителями на Шексне, там стал разваливаться один  колхоз. Вызвали Николая Алексеевича в Райком партии и сказали: надо поработать председателем. Он тогда, конечно начал отказываться, говорил, что у него школа, на руках 600 ребят. Ему в ответ: ты и ребят учи, и заодно председателем будешь. Пришлось соглашаться. Три года «командовал парадом», и так тяжело ему приходилось, что даже смеяться разучился. Колхоз к приходу нового председателя успел порядочно задолжать государству. Ломал-ломал голову Никонов и решил организовать… кроличью ферму. Куда-то съездил, купил 500 кроликов, нашёл человека заведовать фермой. И дело пошло. За три года хозяйство стало не узнать. Все долги отдали, машины новые купили и стали работать. Успел Николай Алексеевич за это время и замену себе подготовить, молодого способного парня…

   Таким образом, организаторские способности были у будущего директора с самого начала. Переехал он затем с семьёй в Угличский район, село Радищево стал директором школы. Выпускники её сейчас говорят: у нас реформа-то школьная ещё тогда началась. И действительно: у школы имелось 8 коров, 2 лошади, 16 овцематок, 6 свиней, 6 ульев и 15 гектаров земли. И всё это «обихаживали» ученики. 150 ребят из разных сельсоветов жили в общежитии и сами себя кормили. Всё делали ребята: и хлеб сами пекли, и овёс с рожью сеяли, корма заготовляли, из льняного семени масло давили…

   В 1941 году, когда завод отплыл эвакуацию, Никонова оставили в Угличе готовить партизанский отряд.

   Герман Степанович Балтин вспоминает: «Никонов был очень надежный обязательный человек. Что поручал наркомат, что решала партийная организация, он старался обязательно выполнить. Был настойчивым. И поругаться за дело мог. Рабочие завода его уважали, приходилось и требовать по закону военного времени, и характер показывать. Накричит иной раз, разнесет, а потом немножко одумается, оценит ситуацию и принимает более здравые решения».

   Начальство, наоборот, считало директора Угличского завода мягким, жалостливым человеком. Таким образом, были две крайние оценки: внешняя грубоватость - и мягкость, отзывчивость.

   «Николай Алексеевич - деревенский «батя». Так мы его называли, - вспоминает Л.В. Зубарева. - Как отец родной. Ведь мы с ним столько пережили: и войну, и тяжёлая послевоенное время. В 1953 году, например, мы с моим будущим мужем полмешка хлеба ели купили на свадьбу - вот какое это было время»

    Е.И. Митрофанова вспоминала: «Было у нас такое массовое мероприятие: учились кататься на коньках. И вот смотрим - выходит на лёд Никонов, Коровин, Миняева Ольга Александровна из профкома. От людей не отрывались всегда вместе были…»

   Ещё одно несомненное качество Никонова - огромная работоспособность. На заводе, как крестьянин в поле, находился от зари до зари. Впрочем, так трудились многие.

   Важнейшая проблема для любого директора – кадры. Как её решал Никонов? Брал людей которым доверял, которых знал. А после войны, не мудрствуя лукаво, часто делал ставку на фронтовиков. Рассказывает Н.Н. Коровин: «Приглашает меня директор и спрашивает: - Вы на фронте кем были?  Говорю, командиром роты в последнее время. – Значит, с людьми работал. А не пошли бы начальником цеха? У нас в заготовительный цех на рубиновые камни начальник нужен. - Но я же не знаю технологии, отвечаю. -- А часы знаете? - Отлично знаю. - Камешки в часах знаете? – Конечно. - Ну вот их надо делать, заготовки для них…  Я подумал и согласился».

   Когда начали часы собирать, встала серьёзная задача: как этот самый психологический барьер преодолеть, страх у людей перед точной механикой ликвидировать. Конечно, прежде всего нужна была учёба. Организовывали кружки повышения квалификации, направляли людей учиться в училища, техникум. Очень большую роль играла также культура общения. Например, если начальник цеха говорил с работником грубо, у того сразу руки опускались, работа на ум не шла. И вот директор собрал всех руководителей и предупредил, что будут приняты строгие меры с тем, кто из них грубо обращается с подчинёнными. И сам, конечно, свой характер стал придерживать. «Всех нас Николай Алексеевич знал по имени, вспоминает Антонина Николаевна Иванько (Мазкова). - Он «Казбек» курил, если его где-нибудь в цехе или в коридоре встретишь и о чём-нибудь попросишь, записывал эту просьбу на папиросной коробке и никогда не забывала о ней».

   Добрые слова слышали мы и о жене директора Валентине Фёдоровне: «Она учительница и по образованию, и по природе…». Или: Жена обеспечивала весь тыл, и детей воспитывала, и мужа постоянно облагораживала… Светлый разум, добрая душа». Если говорится, что жена - половинка мужа, то значит эти отзывы в нашем рассказе тоже к месту.

                                             Н.Ф. Платонов

   Этот небольшой рассказ о Николае Фёдоровиче Платонове можно было бы назвать так: «Путь к признанию». Именно в годы его директорства завод сделал стремительный рывок современному техническому уровню, уровню мировых стандартов. О часах из Углича заговорили во многих уголках земного шара.

   Разговор о директоре хочется начать с фрагмента из рассказа самого Н.Ф. Платонова: «Железобетона не было, кирпича - ничего не было. Совнархоз тогда находился в Иванове, управление – во Владимире, партийные советские органы – в Ярославле, плановые - в Москве. И вот я по этому кругу за семь лет директорства проехал 400 км. Десять раз вокруг земного шара…»

    А вот штрихи портрета, набросанные тогдашним председателем профкома Нонной Всеволодовной Проворовой: - «Платонов - мощный человек: характер, воля, личность. Хозяйственника, администратора в нём больше чем инженера. В то время, может быть, и был необходим именно такой человек?»

   Послушаем самого Платонова: «Когда я уже в Москву уехал и стал директором НИИчаспрома, очень тосковал по заводу. Ждал, когда наступит выходной день и ехал в Углич. Меня по старой памяти пропускали на завод. Я в воскресенье, пока никого нет, обойду всё, посмотрю… Мне ведь там каждый камень был знаком. начинали-то ведь с нуля, на голом месте. Министерство лишь приняло решение со всех заводов отрасли выделить нам некоторое количество станков. Чего же нам начали слать! Руководствовались, видно, таким принципом: «выбросить вроде жалко, но уж если велят, то отдадим с большим удовольствием». Мы получали, приводили в порядок, составляли технологические цепочки, обучали людей.

   Проблем и сложностей было хоть отбавляй. Люди ещё мало чего умели. Но мне ведь шёл всего 30-й год! Были молодость, здоровье, способность работать по 12 часов, что мы и делали. Опыта прибывало, энергии не убывало. И самое главное все испытывали неукротимое желание работать…».

   Долго можно было бы рассказывать о директоре Н.Ф. Платонове и о его времени. Говорят, что его недолюбливали за излишнюю жёсткость, за неприступность, за то, что всегда будто бы держал определённую дистанцию между собой и другими. Возможно, это и так, но не это главное. А закончим наш разговор словами Я.Л. Клейнмана, проработавшего с директором рука об руку все эти годы: «Платонов – «эксплуататор» в хорошем смысле слова. Я при нём, будь здоров, как работал! И он сделал очень много чтобы завод стал именно таким».

                                                     Н.Н. Старостин

   Этот директор уже стал легендой, его имя занесено в заводскую мемориальную доску, в Угличе есть улица Старостина.

   В рабочей среде Николай Николаевич известен, как человек слова и дела. В этом он продолжал линию своего предшественника Н.Ф. Платонова, который говорил: «Во всех делах пытались себя вести так, чтобы не выглядеть людьми не состоятельными. Мы никогда не пытались ввести людей в заблуждение. Лучше горькая, но истина…»

   Н.Н. Старостин продолжил начатое до него –и стройку, и в целом социальную политику, и техническое перевооружение, и модернизацию завода. И мотался по начальству, пожалуй не меньше (такая уж у нас система хозяйствования, что надо всё пробивать лично, «на ковре» доказывать, убеждая и мимикой и манипуляциями голоса и, само собой аргументами). Вот пример: 19 раз ездил он в Москву по вопросам технической документации, чтобы пробить 38 корпус. Там отказывали - он снова ехал. И пробил.

   Многие знают. как трудно давалось ему всё новое. Теперь вот вспоминают, как он красиво и эмоционально выступал перед аудиторией. А друзья утверждают, что поначалу, в первую пору своего директорства, Старостин плохо владел ораторским искусством и страшно волновался перед каждым выступлением. Но превозмог себя. Писал свои выступления заранее, потом сидел, вычёркивал лишнее, стремясь к предельной лаконичности, чтобы не было трескотни, а оставалась только суть.

   Не мог поначалу ездить в автомашине – подводил вестибулярный аппарат, но наперекор природе приучил себя. Не был строителем, но изучил это дело так, что разговаривал с любым строителем на равных, профессионально… Таких «но» в жизни директора Старости наберется немало.

   С отличием окончил факультет точной механики Пензенского политехнического института. Очень любил точные науки. Иногда в шутку говорил: «Во мне погиб великий математик!». Обладал широкими знаниями в различных областях науки и техники и всего этого достиг благодаря самообразованию.

    Я.Л. Клейнман: «Он главным технологом стал в 27 лет, вскоре - главным инженером. Работал очень много. Технические вопросы решал прекрасно. Кто знает, если бы пошёл по другой стезе, возможно стал бы крупным учёным».

   С.С. Булин: « У него была редкая способность в каждом деле найти нужное начало. Ведь всегда надо с чего-то начать, не распыляться, взяться за главное. Будь то технический вопрос бытовой или организационный, намечал план и особо подчёркивал с чего начать. Никому не удавалось обмануть или запутать его. Он всё прекрасно знал, всё видел».

    Н.Ф. Платонов: «Он после меня, всё развил – и с производственной точки зрения, и с социальной… Человек организованный, последовательный, он строго проверял любое дело и если ошибался, то всегда признавал это, ибо был умным человеком».

    Н.В. Проворова: «Что его отличало, так это высокая степень увлечённости. Увлечённости прежде всего техническим развитием завода. Всегда в душе своей он оставался инженером. Чувствовал в других инженерную струнку и использовал её. Он привил вкус к инженерной работе всем руководителям. Высоко чтил технические службы. Где бы ни был, отовсюду привозил с собой новые идеи и внедрял их…».

   Н.В. Бобыкин: «Он не ставил перед нами невыполнимые задания, не призывал решать вопросы любой ценой. Цель оправдывает средства - не его лозунг. Проявлял максимальную заботу о людях, помнил о всех мелочах, от которых зависит психологический климат в коллективе».

   Жена Людмила Ильинична: «Его постоянно приглашали работать в другие места, в Петродворец, в Кировоград, в Москву. Но он считал, что нужно оставаться на том месте, так можно сделать значительно больше. И работал до самозабвения. У него были грандиозные планы: сделать наш завод образцовым. К этому стремился. Говорил, что если мы сами не сделаем завод солидным, современным предприятием, то с нами, периферийным заводом, никто, конечно, считаться не будет».

   Сын Алексей: «Для меня отец всегда был незаурядной личностью. Меня просто поражала его внутренняя убеждённость что всё будет сделано. Болел душой за свой завод, отдавал ему даже больше того, что можно было отдать».

    Жена: «Как стал главным технологом, а уж директором тем более, работал с утра и до самого позднего вечера. Никогда не жаловался, что устал. Не любил известности, популярности. Однажды выдвинули его кандидатом в народные депутаты. Он пришёл домой совершенно расстроенный. Сказал, что собрании его так хвалили, что теперь неудобно на людях показаться. И переживал это, наверное, целую неделю».

   Сын: «Отец редко кого-либо хвалил. Его одобрение было на вес золота. И если скажет «молодец» - это высшая похвала. Не было в нём самоуспокоенности, самодовольства. Всегда считал, что мог бы сделать больше и лучше.

   Когда собирались его друзья, становился генератором хорошего настроения, душой компании… Как-то у нас дома в гостях оказался замминистра, общались запросто, но грани отец не переходил, панибратства не было…»

   Жена: «В свободное время больше любил домашний круг, чем на людях быть. И мне порой стоило немалых трудов уговорить его пойти куда-то. Книги не только собирал – читал. Получали множество журналов».

   Бобыкин: «Мне дважды пришлось лежать в больнице с серьёзными операциями. Николай Николаевич приходил меня навестить. Помню, выслушает, спросит, что нужно, с врачами поговорит, расскажет о

делах…».

    Н.В. Проворова: «Все мы были тогда единомышленниками, примерно одного возраста, всех тянуло красивому, новому. Стремились, чтобы у нас было не хуже, чем у других. Дворец культуры построили, например, но вид у него оказался, убогий. Достали красивые облицовочные материалы, мрамор, полированное дерево, никелированные лестницы, комплекты венгерской мебели. Люрексу 30 кг купили во Франции, и занавес заказали такой, какого ни в одном театре нет».

    Смерть Старостина вскоре была действительно как удар грома среди ясного неба. Вдова директора Людмила Ильинична, потом вспомнила: «Сразу после его смерти совершенно незнакомые люди останавливали меня на улице, пытались утешить и всё что-то хорошее о нём рассказывали. Я даже и не знала, что он успел столько добра людям сделать, не предполагала даже. Какая-то женщина, помню остановила так меня: куда, говорит, только не обращалась - потолок у меня протекал - ничего не помогало. А потом случайно встретила на улице Старостина, попросила: помогите, пожалуйста. Сразу пришли и сделали - не течёт!».

   Вот так и рождаются легенды о человеке, о директоре, который любил маленький зелёный старинный городок у Волги до самозабвения, который всего себя без остатка отдал заводу, народу. Старостина на высоком заводском посту заменил его заместитель –

                                            В.Н. Лимонов

   Пожалуй, с ним не легко работать. Но кто сказал, что жизнь при непрерывном и развивающемся производстве должна быть легка?

   Завод молод, средний возраст руководящих кадров к тому времени, когда В.Н. Лимонов стал заместителем по производству, был ближе к тридцати годам, чем к сорока. Его же всегда отличали воля, напор, жёсткая требовательность к себе и людям, работоспособность. От работы к работе рос авторитет, с авторитетом росли возможности.  Впрочем, говоря о действующим лице, авторам трудно не сбиться в ту или иную сторону: слишком мал временной отрезок, чтобы достаточно объективно оценить деятельность нынешнего руководителя. Потому пусть дадут характеристику несколько человек, с кем он работает изо дня в день.

   Заместитель генерального директора по качеству Е.Н. Трошин: «Характерная особенность завода - постоянно искать новое. Мы хотим, чтобы часы удовлетворяли самому изысканному спросу. Но влечение к новому было и у предшественников Лимонова. И они хотели чтобы их часы были самые-самые… Ну, и прекрасно! Значит, нынешний директор - достойный продолжатель генеральной линии «Чайки»

   Н.В. Проворова: - «Старостин его высоко ценил за чрезвычайную преданность делу, высокую степень обязательности. Это у него в крови. Ему надо непременно сделать так, как он сказал, у него огромные способности подчинять себе людей. И ещё – воля.

   Сейчас он очень напряжённо работает. Надо удержать такую махину на набранной высоте и не рухнуть. Видит людей. Смело ставит их, весь завод переворошил: из мастеров в замы, из замов начальники. Если не получается, меняет».

… Мы пытались «заставить» Вячеслава Николаевича поговорить о себе. Но от такого разговора ушёл, а начал рассказывать о Старостине: как тепло он относился к рабочим, как предвидел эру кварцевых часов, как никогда не обижал в подчинённом человека, личность, как долго ко всем присматривался, испытывал на разных участках работы.

   - Все главные направления которые проводил Старостин, и я провожу, - говорил нам Лимонов. – Первое - развитие объектов производства и соцскультбыта; второе - линия обновления продукции и третье - техническое перевооружение». Сначала трудно было найти себя, признался Вячеслав Николаевич перед глазами всё время был он, ну, а сейчас, вольно или невольно, может быть, появилось и своё…

   «Какую обязанность вы считаете самой важной для себя как для коммуниста?» Такой вопрос был задан кандидату, Вячеславу Лимонову, когда принимали его члены КПСС в декабре 1969 года. Ответ последовал такой: «Проявлять инициативу во всех делах. Быть не просто исполнителем, а искать новые пути улучшения коллективной работы». Именно такую выбрал жизненную позицию Вячеслав Николаевич Лимонов, бывший контрольный мастер ОТК цеха, ныне генеральный директор ПО «Чайка» двадцать лет тому назад.

   Тяжёлые годы детства были у него. Рано потерял отца. Матери Татьяне Ивановне пришлось одной заниматься воспитанием детей. Но упорство, настойчивость, стремление к знаниям позволили старшему сыну успешно закончить школу, а затем Калязинский машиностроительный техникум, получить специальность техника-технолога по холодной обработке металла. После увольнения в запас в 1968 году Вячеслав Лимонов приходит работать в инструментальный цех.

   В.Е. Тябут, ветеран инструментального цеха:

 «За короткое время он быстро освоил производство, влился в трудовой коллектив, привлёк к себе внимание. Были, конечно, у него и споры с мастерами участков, с рабочими и руководством цеха, порой старающимися протолкнуть продукцию минуя ОТК, особенно в конце месяца. Но его убеждённость, даже жёсткость не позволяли решать конфликтные вопросы в ущерб производству».

   В.Ф. Лебедев, первый секретарь Угличского горкома КПСС:

   «В городской партийной организации хорошо знают В.Н. Лимонова: он член бюро, председатель социально-экономической комиссии горкома. Что могу сказать о нём? Знаю Вячеслава Николаевича добрых два десятка лет и за эти годы своей оценки его не изменил: волевой человек: деятельный, активный. Коммунист, которого всё касается. Он человек твёрдых убеждений -  взгляды свои каждую неделю не меняет, при проведении политики шараханий не допускает.

   Столкновение мнений первого секретаря и генерального директора? Бывают. Иной раз я остаюсь в меньшинстве (и это считаю нормальным процессом в партийной работе), иногда – он. Но не позволяет себе игнорировать принятое большинством партийное решение. Это хорошая его черта как члена партии. И ещё один весьма характерный момент. Во время рассмотрения персональных дел коммунистов на бюро, в общем-то, Лимонову не трудно быть снисходительным. Но нет - и здесь его позиция достаточно чёткая: нельзя быть добреньким за чужой счёт. И так - во всём!»

   А.Н. Тараканов, начальник планово-экономического отдела: «Наше объединение всегда было в числе первых в отрасли; особенно следует отметить те изменения, которые произошли в экономической деятельности за последние пять лет. Прямо скажу, что инициатором всех этих изменений является В.Н. Лимонов. Что его отличает? Стремление детально разобраться в вопросе, ощутить смысл расчётов и только после этого принимать решение. С ним легко работать, что связано с большой его компетентностью в вопросах экономики».

   Д.Н. Мокров, главный бухгалтер: «В характере Вячеслава Николаевича я выделяю две черты, которые помогают ему добиваться высоких результатов в работе: сильная воля, с помощью которой он преодолевает все препятствия на пути к цели и решительность и способность в критических условиях брать на себя ответственность за исход событий».

   А.Б. Курзин, директор ПСХ - совхоза «Угличский»: «Вячеслав Николаевич обладает незаурядными способностями руководителя, в частности, его слова никогда не расходятся с делами. Особо отмечу что Вячеслав Николаевич постоянно интересуется делами совхоза, регулярно посещает, его присутствует на собраниях, делится впечатлениями о настоящих и будущих делах совхоза.

   Я считаю, что благодаря такой поддержке и большой заинтересованности в наших делах совхоз «Угличский» ПСХ объединения добьётся успехов в решении продовольственной программы».

   То, что мы говорили о генеральном директоре в основном касалось его деятельности как руководителя объединения. Но ведь мы знаем, какое место занимает крупный завод в малом городе при крайне ограниченном бюджете последнего.

   Послушаем, что говорит председатель горисполкома Е.И. Андрияш:

   «Ни для кого не секрет, какой проблемой для нас является водоснабжение. Вроде бы парадокс: живём у Волги - и без воды. Тем не менее это так - заборные сооружения давно требуют замены. И надо сказать, что сейчас дело движется куда быстрее, поскольку к решению проблемы подключился совет директоров предприятий города, на котором было решено использовать заводы города в строительстве нового водозабора. Объединение «Чайка», например, строит реагентное хозяйство и хлораторную сметной стоимостью в полмиллиона рублей.

   Скажу, что здесь хорошую настойчивость и гражданскую позицию проявил председатель совета директоров - В Н Лимонов.

   Или другой пример: реставрация торговых рядов Углича. Трудно сказать были бы они восстановлены в их первозданном виде, не поддержи горсовет объединение «Чайка», его генеральный директор.

   Что мне импонирует в его характере? Напористость, деловитость, компетентность».

…Из выступления В.Н. Лимонова по заводскому радио в канун Нового 1990 года: «План четырёх лет пятилетки коллективом выполнен 27 ноября, полностью выполнены поставки по договорам. Сформирован хозрасчётный доход в размере 40,7 миллиона рублей, это на 3,7 млн выше планового. Выполнены все технико-экономические показатели. Выпуск кварцевых наручных часов увеличен на 15 процентов, специального технологического оборудования - почти на треть. Освоено производство калибра 2256 новых кварцевых часов, жидкокристаллических индикаторов для часов и приборов, продолжался выпуск принципиально нового оборудования для резонаторов. Освоено 44 внешних оформления, внедрён новый технологический процесс изготовления стёкол и звеньев браслетов методом литья. Начатото массовое производство пластмассовых ремешков, внедрено семь промышленных роботов и три автоматизированные линии.» …

   Итог? Нет, конечно, хотя результаты и есть, но это скорее в биографии предприятия, и его генерального директора промежуточный финиш. Время в данном случае - действующее лицо.

      Глава 9.

   От первых станков до роботов

   Апрельским днём 1986года на завод пришло письмо с грифом «Правительственное». На плотном листе бумаги было написано: «Глубокоуважаемый Николай Максимович! Примите от Комиссии по премиям Совета Министров СССР сердечные поздравления с присвоением вам почётного звания лауреата премии Совета Министров СССР. Академик Г. Марчук».

   Вскоре Н.М. Щербаков получил приветственную телеграмму от Министра М. Шкабардни. Чем же заслужил такие почести конструктор отдела механизации и автоматизации? Для ответа на этот вопрос совершим небольшой исторический экскурс.

… Конец 60-х годов. Девятый цех завода. Каждое утро здесь начинают свой рабочий день несколько сотен камневеков, около половины из них занято на самой трудоёмкой операции - сверловки рубина. Представим, как девять тысяч шпинделей набирают обороты, и вскоре в цехе всё заполняется оглушающим гулом работающих станков. Соседка соседку не слышит, наладчик, если ему нужен гаечный ключ, хватает себя за горло – показывает.    

   А точное приборостроение требовало все больше и больше камней и заводу неуклонно увеличивали план. Где же взять площади для создания мощностей, новое оборудование, наконец – людей? Эти проблемы следовало решать быстро и эффективно. Но как? На помощь пришёл к квантовый генератор - замечательное открытие века. О лазерах уже ходили легенды.

   Почему они бы не попробовать лазер на заводе? Такая мысль возникла у руководителя отдела механизации и автоматизации Н.А. Шереметьева и его коллег. Инициативную группу инженеров поддержал начальник цеха В.А. Козлов.

    Лазерная установка для прошивки отверстий в руне, по мнению новаторов, принципиально не должна была отличаться от существовавших, которые к началу семидесятых годов уже выпускались серийно. Проблема внедрения оказалась. по существу, не научной, а скорее инженерной. Её быстро удалось решить.

   И вот на втором этаже главного корпуса смок грохот шпинделей. Вместо них на площади всего-навсего в двести квадратных метров красовались несколько установок «Корунд».

   Нажата кнопка, сверкнул луч, послышался звук сухого короткого щелчка. Ещё вспышка и снова потрескивание, словно на электродах автомобильной свечи. В твёрдом минерале «прошито» отверстие нужного диаметра. Лазерный луч работал в рубиновом зерне по заданной программе.

   Смонтированные к тому времени двадцать «Корундов» и двадцать четыре обслуживающих их человека заменили полностью всю сверловку с её персоналом в 240 человек.  Двадцатикратный рост производительности труда! Плюс комфортные условия на рабочих местах.

   Всё ли шло гладко? Нет конечно. Дело было настолько новое, что даже специалисты, сконструировавшие квантовые генераторы, частенько приезжали на завод посмотреть, как они себя ведут, ознакомиться с накопленными данными. Что до производственников, то они тоже столкнулись с рядом проблем внедрения, которые решать пришлось на месте. Здесь-то и приложили руки Н. Щербаков и его товарищи – технолог В. Кабанов и электрик В. Соловьёв.

   Первое, над чем стали думать молодые конструкторы, был транспортировочный узел. Изготовители поставляли лазеры без него, в результате производительные автоматы являлись по сути полуавтоматами, поскольку требовали постоянного присутствия человека. Это было неудобно да и нерационально.

   Спроектировали своё подающее устройство. Начал модернизированный «Корунд» работать. Однако вскоре преподнёс сюрприз. После выпуска опытной партии увидели: в зоне прошитого лучом отверстия пошли температурные трещины. И опять начался поиск решения. Было предложено снять с макета первой установки импульсный трансформатор и переставить его на один из промышленных образцов. Всё стало на свои места: факел поголубел, «Корунд» заработал устойчиво.

   История технического оснащения предприятия будет неполной без рассказа о работе заслуженного рационализатора РСФСР А.Д. Кругликова. «Мы проговорились с Алексеем Дмитриевичем до поздней ночи. История Кругликова - это расчудесная история завода, возникшего буквально в халупе, в бедности, на болоте, и за четверть века своего существования ставшего одним из самых прекрасных заводов страны: крупным, высокотехничным, весьма-весьма прибыльным. История Алексея Кругликова - это вместе с тем история коренного угличанина, прошедшего путь от чернорабочего до творца сложнейших машин, - так писал летом 1969 года писатель Александр Авдиенко в книге «Путешествие с другом». – когда -нибудь ещё приеду в Углич и начну писать с натуры портрет рабочего- инженера, рабочего-интеллигента, рабочего-конструктора, рабочего-новатора, чувствующего жизненные потребности своего завода на много лет вперёд».

   Сейчас Алексей Дмитриевич от активного творчества отошёл – годы. Всё больше трудится по линии общественной, считает, что на пенсии времени для этого достаточно. А станки его работают до сих пор. И не только в Угличе. Об этом он сказал сразу, перечислив на память с  десяток моделей. Крепко въелось, видно, производство в память.

   - А как же иначе, - говорит Алексей Дмитриевич, - ведь на работу ходил не как на прогулку. Однажды меня, лет двадцать назад, спросили ребята: когда же занимаюсь конструкциями? Вроде и на рыбалку частенько хожу, да и лесовик я изрядный. Вот и ответил: «Пока на берегу сижу, между поклёвками хоть ракету конструируй: главное, не дремли, думай. Уж если заболевал я какой идеей, то это надолго.

  «Болел» он часто и продолжительно. По «выздоровлении» появлялись камнерезные автоматы К-111, К-139 и тело гамма других

   - Приобщение моё к новаторству началось с простой гайки, - рассказывает А.Д. Кругликов. - Был на участке резки станок такой, как пустишь его вода в тебя фонтаном. Работницы ходили в резиновых фартуках, да толку что… Я тогда в цех резчиком камня устроился. Сначала приглядывался, а потом подумал: а если вот эту гайку, что подшипник крепит, сделать фасонной и сальник надеть? Попробовали – получилось. Вскоре пришёл, помню, в цех главный инженер завода Резников, посмотрел и говорит: тебе надо идти работать технологом. И я пошёл…»

   Оттуда, от первых собственных заводских автоматов протянулась зримая нить к оборудованию сегодняшнего дня – роботам и автоматическим манипуляторам, которые в цехах завода появились в 1977 году. Хотя подходили к ним ещё раньше - лет за пять до этого. В первую очередь в главном цехе – сборочном.

   В 1972 году был усовершенствован техпроцесс обработки деталей узла «баланс-спираль». Параллельно вводилась система селективной сборки. Через год организован внеконвейерный участок обработки волоска. Были созданы условия, необходимые для автоматизации сборки часов на всю глубину конвейера. Говоря другими словами - выковано первое звено последовательной технической цепи.

   Следующие звенья – автоматизированные рабочие места сборщика ПР-440 и автоматизированный конвейер.

   В общем прижилась в шестом цехе поэлементная сборка. И 9-я Пятилетка явилась переходным этапом от ручной к механизированной сборке».

   Интересный факт при простейшие сборочной операции (скажем, крепление детали на основание изделия) рука рабочего проделывает за смену путь в… 15 км. Но ведь это - элементарная сборка. А взять сборку женских наручных часов с её разнообразием технологических процессов, с повышенными требованиями к точности? Если в 1966 году сборочный ритм на запуске составлял 270 часовых комплектов в смену на бригаду, то в 1977 - 1800 комплектов. 270 и 1800! Вот что значит автоматизация!

   Но здесь не только технический и экономический выигрыш на лицо. С ликвидацией ручного труда, особенно тяжёлого и малоквалифицированного решается и социальная задача. Труд становится более содержательным творческим. Особенно это стало заметно после отказа от принудительного ритма сборочного процесса.

   Сборщица часов Анастасия Васильева, награждённая за работу в одиннадцатой пятилетке орденом Трудового Красного Знамени говорит: «С появлением робототехнологических комплексов характер работы изменился неузнаваемо. Главное - исчезла нервная нагрузка, люди стали работать спокойно, в полную силу. Производительность возросла в несколько раз. И это не предел.».

   Автоматизация сборочного производства коснулась практически всех производственных участков. В объединении «Чайка» разработана и действует комплексная целевая программа по сокращению ручного труда. Теперь центр тяжести обновления переместился в механические цехи, в которых делают детали для сборки. На смену операционным станкам пришли автоматические и полуавтоматические агрегатные установки, станки с программным числовым управлением.

   На участке электроэрозионной обработки подходим к уникальному оборудованию поближе. Манипуляции инженеров-программистов с кнопками-клавишами, световые показания на экранах дисплеев,

терминология при обмене мнениями – всего этого без специального образования не понять.

   Пока шёл этот разговор, станок уже выполнил очередную операцию – вырезал выталкиватель к штампу для вырубки и выгибки пряжки браслета. Поэтому появилась возможность понаблюдать за аналогичной следующей операцией - от начала до конца. Вячеслав Николаевич Павлинов пропускает латунную проволоку сквозь координатное отверстие в заготовке, добивается нужной её вертикальности, потом включает программное управление. На экране закраснелись, забегали показания координат прохождения контура.

   Спрашиваем у Павлинова: «Сколько минут уйдёт на всё это?» «А мы сейчас узнаем», - отвечает он и нажимает на пульте одну из клавишей. Дисплей высветил тринадцать сотых часа, то есть около 8 минут. А весь процесс занял около часа. Сравним: если бы детали изготовлял высококвалифицированный слесарь-лекальщик, то ушло бы у него на это пять полновестных рабочих смен.

Сформированный в сборочном цехе участок с 22-мя робототехнологическими комплексами разработанными и изготовленными на заводе, рассчитан на выпуск 2 миллионов 700 тысяч механизмов в год внедрение его позволило повысить производительность труда в два раза, условно высвободить несколько десятков рабочих и получить экономический эффект 102 тысячи рублей. Цифры впечатляют, но это уже пройденный этап. Сегодня, например, в службе механизации и автоматизации производства создаются такие станки, которых не только не делали раньше на заводе, но даже и аналогов отечественных им нет. И вообще следует сказать, что заметно меняется специализация СМАП в сторону микроэлектроники. Если конструкции 60-х и 70-х годов - это в основном электромеханические комплексы, то типичная сегодняшняя разработка включает в себя как правило, системы гидропневмоавтоматики, микропроцессорные устройства, бесконтактные датчики, автоматические манипуляторы.

   Тринадцать лет руководит конструкторским бюро по проектированию оборудования С.П. Смирнов. Вот и сейчас он находится на своём рабочем месте -  между кульманами.

   - Совместно с московскими специалистами заняты проектированием установки для настройки кварцевых резонаторов, - рассказывает Станислав Петрович. – Это очень перспективная машина, её с нетерпением ждут на производстве. В первой серии будет 60 таких агрегатов. Нужна она для расширения производства камертонов с пяти до двадцати пяти штук ежегодно. Таких сложных автоматизированных станков, включающих в себя последние достижения отечественной науки, нам ещё делать не доводилось.

   Среди исполнителей - конструктор С. Фоменко, недавно окончивший технологический институт. Он занимается чертежами установки: «Машина стоит того, потому что идёт на уровне мировых образцов. Работать сложно, ответственно и интересно».

   Ветераны семнадцатого станкостроительного цеха написали своеобразную летопись работ по техническому перевооружению завода. В ней есть и такие слова:

   «Развитие цеха неотделимо от развития коллектива. В том, что технико-экономические показатели за пятнадцать лет выросли (выработка на одного работающего увеличилась на 157 процентов, объём выпускаемой продукции в пять с лишним раз) большая заслуга костяка цеха, его кадровых рабочих. Таких, как награждённый орденом Ленина токарь Н.Г. Синяков, кавалеры ордена Трудового Красного Знамени А.Н. Братцев, П.С. Белоусов, ордена Знак Почета А.Г. Удальцов, рабочие Г.П. Репников, Ю.В. Монахов, И.П. Кобелев и многие другие».

   Да пройден заметный путь от скромного бюро новой техники до мощной службы механизации и автоматизации, от простейших приспособлений до агрегатированных модульных установок и «умных» роботов, от полукустарного ремонтно-механического цеха до станкостроительного корпуса мощностью около четырех миллионов рублей.

   М.В. Королёв, в бытность свою главным инженером Главчасювелирпрома прокомментировал ход технического прогресса так:

   «Внедрение в начале семидесятых годов лазерных установок для камневого производства было событием подлинно революционным, коренным образом изменившим всю существовавшую технологию. Следует сказать, что эта тенденция- внедрения самых современных разработок техническое перевооружение, характерны и для объединения «Чайка» Например, для плоских электронных мужских и женских часов – а именно они сейчас определяют моду на внешнем и внутреннем рынке, - на заводе внедрён технологический процесс производства резонаторов РК-206 камертонного типа диаметром в 2,1 миллиметра, которые в двадцать раз меньше по материалоёмкости первых резонаторов.

   Вполне понятно, что для таких тонких и сложных операций нужна современная техника. И завод её имеет. Технический потенциал предприятия позволяет угличанам решать самые сложные задачи, стоящие перед часовой промышленностью».

       Глава 10.

       Доброе имя фирмы

   Ненастным октябрьским днём, подёрнутым занавесесью мелкого дождя, мы ехали на деловую встречу с управляющим английской фирмой «Глобал Вотчиз Лтд.». Путь пролегал по исконно русским местам – Курба, Петровск, Ростов Великий. Когда мы проезжали Переславль-Залесский, вдали свинцово прорисовывалось Плещеево озеро. А вот и поворот к нему и музею «Ботик». Повеяло седой стариной…

   -  А помните, как в «Петре Первом» Алексей Толстой убийственно пишет о нашей манере торговать? - спросил один из попутчиков. «Иноземцы нас как хотят забивают… «И дальше: Русские купцы молятся богу, чтобы он помог им ловчее обмануть, они называют это ловкостью».

   Конечно, всё это было без малого 300 лет назад. А сейчас научились, по петровскому выражению, «с какого конца редьку есть?» Как сказать… Жизнь показывает, что до совершенства нам ещё далеко. И снова слова преобразователя России отечественным купцам идут на ум: двести лет торгуете, не научились. Вокруг богатства ходите. Лес! За границей лес нужен, весь лес - у нас, а мы кланяемся: купите…

    Вот и Угличане теперь торгуют с теми же купцами английскими. А как? В столичном информационно-коммерческом центре - атмосфера особая. Тихо, но тишина эта рабочая. Можно сказать, напряжённая. В одной из комнат большой стол. С одной стороны его - представители «Чайки», с другой -  директор-распорядитель Кис Джон Брукс с переводчицей. До угличан он уже вёл переговоры с одним из часовых заводов и кое-какие моменты нам известны. Человек он жёсткий, товар навалом не берёт - всё поштучно. Горячий спор ведёт буквально по каждой модели. Определяющий момент здесь один: товар лицом.

   Когда мы сели за стол переговоров, наступил вечер. Англичанин, наверное, устал, долгое время непрерывно роясь в десятках сверкающих часов. Но он внимателен, не возмутим. За всем этим - знание рынка, его законов. Фунт не выложит зря.

   Заместитель генерального директора по внешне-экономическим связям и сбыту Я.Л. Клейнман тоже достойный партнёр. В нём нет того, помните, толстовского: «кланяемся: купите…»

   Брукс: «Можете ли сделать 19 тысяч оформления «Сокол»?

   Клейнман: «Мы такие не производим».

   Переводчица: «Он просит».

   Клейнман: «Он может нам гарантировать сбыт 100 тысяч в течение 5 лет?».

   Брукс: «Нет»

   Клейнман: «Тогда нам это не выгодно…»

   Брукс: «А вот такую модель, только с «золотой» оцифровкой?»

   Клейнман: «Да»

   Брукс: «Окей».

   Из этого короткого диалога видно, что изготовить часы - ещё не всё. Не менее важно уметь их продать.

  После окончания переговоров мы взяли у К.Д. Брукса интервью: «По количеству продаваемых часов наша фирма занимает второе место в Великобритании. Часы продаются в трёхстах специализированных магазинах. Угличское производственное объединение «Чайка» - одно из первых, с которым мы установили тесные торговые контакты. Нас устраивают внешнее оформление и качество продукции. Изделия, носящие фирменное название «Чайка», пользуются хорошим и стабильным спросом у английского покупателя. Достаточно сказать, что сейчас свыше шести миллионов женщин Соединённого Королевства носят эти часы. Немаловажен и налаженный сервис, их техническое обслуживание… «Встреча это происходила в 1987 году, спустя 23 года после того, как «Чайка» вышла на мировую орбиту.

   Наш рассказ продолжает бывший начальник конторы № семь «Машприборинторга», ведавшей экспортом часов в капиталистические страны, А.С. Рыжков:

  «Работу угличского часового завода по экспорту я бы разделил на два периода. Первый - до 1966 года. Тогда производилась поставка за рубеж лишь механизмов. И второй, когда английская фирма «Элка клокс», с которой было заключено соглашение о продаже наших часов в Англию, создала дочернюю фирму «Global Watches» специально для продвижения их на свой рынок. Возглавил фирму Роланд Бейкер. Его умение работать, знание конъюнктуры были дляинас очень полезными».

   А началось всё с того, что г-н Бейкер представил образцы часов, которые пользовались устойчивым спросом в странах Западной Европы и поставил задачу перед угличами: выпускать то, что нужно зарубежным потребителям.

   Развитию экспорта в огромной степени способствовало встречное желание руководства предприятия выйти с продукцией на мировой рынок, ибо они прекрасно понимали, что ориентация только на свою страну может привести к снижению сбыта, как это и произошло в последствии, когда начался бум на мужские часы, а женские - не находили спроса. Тогда именно экспорт спас завод от затоваривания, обеспечил стабильное выполнение плана реализации и, что очень важно - поступление валюты. Примерно в то же время на торговом меридиане Углича появилась канадская фирма «Венгерс», основанная выходцем из России г-ном Венгером. Этой фирмой в настоящее время руководит его сын Айк».

   Александра Андреевна Колпашникова работала тогда экономистом в отделе сбыта. Она называет именно тех, кто начинал своё дело – Л. Рындину, О. Яковлеву, В. Иванову, начальника отдела сбыта Георгия Александровича Тараканова. Того же Бейкера.

   Хотелось бы отметить такие черты зарубежных партнёров, как чёткость и обязательность в работе, высокий профессионализм. Этому и сейчас многим из нас не грех поучиться. И ещё их доброжелательность к человеку, если тот ошибся невзначай, а не в результате разгильдяйства.

   Массовые поставки продукции на экспорт требовали решения ещё одной проблемы. Нужно было налаживать сервис, техническое обслуживание часов за рубежом. Поэтому сначала в Англию, а потом и в другие страны были командированы на несколько лет группы постоянно работающих часовщиков, которые ввели предторговое обслуживание часов и, в случае необходимости, их ремонт. Но эта служба дала и ещё один результат: широкую и объективную информацию о дефектах изделий, что, конечно, позволило в дальнейшем значительно их уменьшить. Работает эта продолжается и сейчас.

   Рассказывает начальник сборочного цеха (в 1982-1984 годах представитель чайки в Англии) Н.Н. Решетников:

   - Англичане закупили Тогда 403 тысячи часов с маркой УЧЗ. Большим спросом пользовались летом 1984 года ставшие уже классическими своей круглой формой часы самого малого, тринадцатого калибра. Потребность была в них столь большой, что в течение мая - августа я даже не видел их при предторговом обслуживании. Все направлялись в продажу. И только в сентябре пришлось взяться за основную работу. О чём говорит этот факт? О том, что англичане остаются верными своему чисто национальному характеру - не изменяют своего пристрастия к веками устоявшемуся, переходящему, можно сказать – академическому. Что касается нынешнего коммерческого положения «Global Watches», то после наблюдавшегося пять лет тому назад спада фирма вновь пошла на подъём.

   …Родина часовщика Бомарше более известного как автора бессмертной комедии «Севильский Цирюльник» - давний и надежный партнёр мастеров с берегов Волги.

   Старинный городок часовых мастеров Безансон, столица провинции Франш Конте, находится в восточной части Франции, неподалёку от швейцарской границы. Пятьдесят лет назад владелец известной часовой фирмы Безансона Фред Лип побывал в Советском Союзе. Так было положено начало контактам между часовщиками двух стран, которые особенно в послевоенные годы успешно развивались. И когда было решено создать фирму «Слава» при участии советских внешней торговых организаций, ни у кого не было ни малейших сомнений в том, что технико-коммерческий центр её должен разместиться в Безансоне.

  - С тех пор прошло больше десяти лет, - рассказывает один из служащих «Славы» Пьер Делом. -  И сегодня фирма завоевала прочные позиции на французском рынке. Ежегодно мы продаём около 250 тысяч часов. Из этого количества 1/3 поступает в виде готовой продукции с заводов Москвы, Пензы, Углича, а две третьих собираются в цехах «Славы» в Безансоне. Советские механизмы отличаются высокой надежностью и долговечностью.

   Рассказ дополняет угличанин Вячеслав Никулин, два года проработавший в Безансоне: «С течением времени «Слава» вышла из рамок импортера советских часов, а сотрудничество из чисто торгового преобразовалось в Промышленное, что повлекло за собой обмен технической информацией, прямые контакты специалистов - часовщиков обеих стран.

   Добавлю, что это акционерное общество располагает 27 ремонтными мастерскими, рядом с супермаркетов. Среди его клиентов такие крупные универмаги как «Каррефуд», «Казио», объединения магазинов «Фокс», «Камара» и другие. Характерно, что за последние пятнадцать лет товарооборот вырос в двадцать раз».

   Под новый, 1990-й, год мы связались по телефону с генеральным директором акционерного общества Д.Е. Донцовым. Он отметил, что

объединение «Чайка» выглядит здесь, во Франции очень привлекательно своим поиском и смелым внедрением широкой гаммы внешних оформлений, надёжными механизмами.

   А теперь из Европы перенесёмся на другой континент – в Латинскую Америку, потому что и здесь стали хорошо известны часы с эмблемой «Чайка».

   Сборщик Е.Н. Кузнецов два года проработала в республике Панама, организовал там, в далёкой стране, мастерскую по гарантийному ремонту

   - Я понимал, - рассказывает Евгений Николаевич, - что за рубежом на меня смотрят не только как на специалиста, представляющего завод, а прежде всего, как на гражданина СССР. Во Франции было проще. Там нас, советских, в фирме работало много, рядом находились товарищи. А вот Америку пришлось «открывать» вдвоём с инженером Волжского автомобильного завода.

   Гарантийную мастерскую в Панаме Кузнецов создал на пустом, в буквальном смысле слова месте преодолевать пришлось и организационные трудности, и недоверие местных жителей. Конкуренты ведь не лыком шиты. Но не унывающий русский квалифицировано разбирался и в швейцарских, и в японских, и во французских, и в западно-германских механизмах. Да ещё при этом щедро делился своими знаниями, на удивление местным часовщикам привыкшим, оберегать секреты мастерства. По предложению фирмы, пригласившей советского специалиста в Панаму, он стал преподавать на курсах, где обучались будущие часовых дел мастера.

   - Сеньор Кузнецов, посмотрите на мою работу. – Не сеньор, а товарищ -  поправлял я. Так ко мне в Панаме я обращались: сеньор-товарищ Кузнецов, -  с улыбкой вспоминает Евгений Николаевич.

   В отделе сбыта объединения мы попросили карту экспорта насчитали

107 стран мира в разное время покупали продукцию и угличских часовщиков. Но сплошного триумфального шествия не было. Экспорт - это борьба а в ней всякое возможно.

   - Вот приходит на память такой случай рассказывает, - А.С. Рыжков. - В погоне за миниатюризацией завод освоил калибр 1200. Но он оказался неудачным. Тем не менее – сделали. Но когда этот калибр был показан нашим покупателям, то у них возник вопрос: а почему вы освоили его не посмотрев, что делается в мире? А в мире, действительно, он несостыковывался ни с чем - ни с корпусами, ни с циферблатами, ни с ремешками. Тогда-то и было предложено освоение калибра 1301, основного сейчас.

   Несмотря на то, что завод истратил значительные средства (примерно тысяч 100) на освоение калибра 1200, он производство его прекратил. Очень быстро освоили тринадцатый калибр, который имел размеры, аналогичные западным образцам. То есть, это был стандартный калибр, для него имелись корпуса, циферблаты, стрелки, которые не надо изготавливать. «Одеть» его по-другому, на западный манер, труда не составляло. Тогда в том же направлении усиленно работала пензенская «Заря». Конкуренция, конечно, была, но очень часто угличане выходили вперёд, имея широкую гамму внешних оформлений и хорошую рекламу.

   Рассказывает КФ Сенаторов: «Осенью шестьдесят четвертого года меня назначили заместителем начальника отдела сбыта по экспорту и рекламе. Это дело на заводе игнорировали, считали пустым. Но мы сумели убедить руководство, и Угличский завод стал единственным в стране, где выделялись на рекламу денежные средства. Думаю, такая кампания дала какой-то толчок развитию экспорта.

   Важным шагом стало внедрение заводом своего товарного знака. Мне поручили тогда найти толкового графика. Разыскал его в Художественном фонде. Нарисовал он знак, после нескольких заходов утвердили его. Сразу же заказали тысяч 20 или 30. Они разошлись моментально. Все, кто приезжал, с удовольствием брали. Товарный знак внесли книгу каталогов, он вышел на мировой рынок как символ Улического часового завода».

  «Касаясь деловых отношений с инофимами, - говорит А.С. Рыжков, - я отметил бы, что определяющим был принцип - делать то, что нужно покупателю. Вот в случае с окраской циферблатов. Global Watches хотела видеть их белыми. Пожалуйста, говорим. Стали смотреть, а наш белый цвет – это вовсе не тот белый, что им нужен. Пришлось доставать нужную эмаль. Сделали образцы и потом это понятие «чисто белый цвет» стало распространяться и на другие часовые заводы. А ведь думалось: белый цвет - это просто белый. Оказывается, не совсем. Ориентир в торговле один – рынок. Но вот идут на него часы разными путями. Например, через супермаркеты, огромные магазины. Этот способ нами не был принят, поскольку через их сеть продаются часы дешёвые, не рассчитанные на долгий срок службы. А наши часы не такие. Поэтому советские часы продаются через специализированные магазины, что само по себе говорит о их хорошей репутации.

…Идёт время. Нет уже на московской Смоленской площади Машприборингторга, как нет и конторы №7. Теперь экспортные операции проводятся фирмы «Времекс». Лучше ли стало заводу? Заметных изменений нет, поскольку система осталась та же. Прямых связей объединение не приобрело. Посредники, практически не зависимые от конечных результатов работы промышленности, по прежнему вершат дела с зарубежными партнёрами. Главному лицу – производителю - остаётся роль исполнителя.

    Конечно, не всё так просто как в этой схеме. Коммерсанты с мест ездят в столицу, встречаются в ИКЦ с «фирмачами», ведут деловые переговоры. Но это лишь техническая сторона дела.

   «Наше ПО «Чайка», - рассказывает начальник отдела внешнеэкономических связей и сбыта объединения В.М. Большаков - продаёт два с половиной миллионов часов в год, причём половину на свободно конвертируемую валюту. Это совсем неплохо. Но могли бы продавать и больше, если бы вышли на прямые связи. А при существующей системе география сбыта советской продукции не расширяется. Я не говорю, что нам не с кем торговать, но тенденция эта определилась и она – тревожна»

   -Но  доводилось слышать что угличане протянули к мостик к Японии?

    -Это верно. Туда мы отправляем сравнительно новую продукцию - часы в ювелирном исполнении. Они пошли нарасхват.

    С «ювелиркой» - история особая. И началась она чуть больше десяти лет назад. Угличский часовой завод, находящийся буквально в окружении златокузнечного промысла села Красного под Костромой и финифтяного производства Ростова Великого не мог не обратиться к такой благодатной возможности органично соединить утилитарно-бытовое направление в своей промышленной деятельности с исконно русским художественным.

   Давно уже высказывались соображения: пора изготавливать миниатюрные часы в ювелирном оформлении. В начале предлагалось делать финифтяные циферблаты, но потом от этого отказались. Обратились к оформленным расписной эмалью часам-кулонам. В общем, вёлся длительный художественный поиск, пока не выработалась вполне законченная и удачная форма: часы-корпуса с финифтяными вставками в браслеты. Вторым изделием, начавшим особый ряд, были часы со сканью -  металлическим серебряным кружевом. На оба эти оформления тогда заводом были получены авторские свидетельства. 

   Света Соколова демонстрируют новинку, отделанную ею в технике в Северной черни. Жёлтые браслет их украшен изящными завитками, тонкие линии которых как бы вдавлены в металл. Подготовлен экземпляр подобного корпуса-браслета с комбинированными вставками серебро в сочетании с позолотой. Ничего не скажешь – красиво. Как любят говорить ювелиры - словно жар-птица.

   Так вот, шаг за шагом, зарабатывается доброе имя фирмы. Теперь не только серийная «Чайка» несёт по свету своё имя, но и уникальные изделия ручной работы славят российскую сторонку и мастеров с Волги.

      Глава 11

      Женские руки «Чайки

    Читатель, конечно, уже догадался о чём пойдёт речь в этой главе. Да-да о женщинах, которые составляют большинство многотысячного коллектива объединения.  Более шести тысяч представительниц прекрасного пола всех возрастов приходят сюда чтобы дать крылья, угличской «Чайке» - популярным у нас и за рубежом элегантным и точным наручным часам.

      Конечно, можно бы пойти по традиционному пути: взять интервью у самых передовых работниц объединения, побывать в семье у самых счастливых привести цифры - сколько процентов плана притворено в жизнь руками женщин, сколько вообще у «Чайки» работниц-ударниц, сколько из них награждено, отмечено и чем, и на каком уровне… Впрочем, всё это быстро утомит тебя читатель, да и места потребуется многовато, оставим всё это. Расскажем о другом. Ну например, как приходят девчонки на завод, как становятся часовщиками, как вливаются в многотысячный коллектив.

   Тамара Сергеевна Лобанова, например пришла сюда окончив угличское педучилище и проработав три года в школе. Пришла, вспоминает она на завод и поначалу показались люди грубыми. Сразу подумала: работать тут не буду. Вот как в первое впечатление обманчиво! Проработала Лобанова здесь всю жизнь, до пенсии, много лет была начальником самого большого цеха – сборочного. Смеётся: «А люди-то на заводе оказались хорошими, рабочая косточка! И я быстро в рабочий коллектив окунулась».

   Заметим, что этот самый большой цех почти сплошь по составу женский: более тысячи человек тут работают. И не ошибёмся, если скажем, что их заботы, их проблемы, их интересы - это и есть заботы, проблемы, и интересы завода. Поэтому задержимся немного на сборке, послушаем тоже Тамару Сергеевну, которая знает здесь каждую работницу и каждую вмятинку на полу.

   - В нашем цехе много начинающих жить, - говорит она и, вы знаете, трудно они вливаются в рабочие. Наверное, в семьях плохо к труду приучаем. Вроде бы и дети хорошие, и в школе хорошо учились, и общественниками были, а как сели за конвейер, зачастую – слёзы. Приходит девчонка домой и говорит: не пойду на завод, не буду работать. Хотя, заметьте, никто её на работе не обижал. А ещё барьер тут особый, психологический его надо суметь преодолеть. Не зря же хотели одно время специальную лабораторию создать на заводе, - чтобы психологи предварительно проверяли, насколько человек годится к такой работе. А планы у нас напряжённые, цех работает в хорошем ритме. Ежедневная сдача продукции – вынь да положь. Непреложность, неотвратимость. Как села, так восемь часов и сидит, отбежать на минутку некогда. Примерно год привыкает, а то и больше, прежде чем начнёт везде успевать. Но всё-таки, какое-то так и не переживается. Из пятидесяти человек, которых даёт училище, примерно 10 на первом году отсеиваются: несовместимость.

  … Тут, конечно, задумаешься - не изнежели ли, действительно, мы своих деток, - подумаешь, ритм конвейера они вынести не могут! Вот

Людмила Васильевна Зубарева, ветеран завода, рассказывает, как работали на сверловке камней после войны:

  - Шум и жара… Каждый камень сверлится в среднем 5-7 минут. Станков много у каждого и везде моторы греются. Плакали, когда работа не получалась. Навык тут должен быть большой, года три-четыре обучались. А попадались такие девчонки, ничего-то у них не выходит, а мне жалко такую – ну, давай подучу. Вот и возишься с ней, месяца три-четыре ремни ей связываешь, только чтобы она работала, только чтобы ей немножко интересно было, чтобы почувствовала заработок, чтобы темп набирала и духом не падала…

   Cегодня многие не любят вспоминать те давние годы: вы, мол, ещё царя Гороха вспомните, - времена сейчас другие. Верно-то верно – другие, и сверловка та давно автоматизирована, луч лазера приспособлен к работе, но вот, поди ж ты, человек-то живой, у него новые проблемы появились.

   Какой репортаж или статью в нашей прессе об угличских часовщиках не прочитаешь. везде встретишь гимн женщинам, работающим заводских цехах и особенно тем, кто на сборке: они и терпеливые, и точные и усидчивые и нежные, и умелые… Всё правильно – тонкая эта, ювелирная работа в пору женскому устойчивому, ровному характеру, внимательным зорким глазам, спокойным, несуетливым рукам. И всё же, всё же… Когда не стоят, как бывало, за воротами предприятия толпы, желающих устроиться на работу, когда вынуждены расстаться с уже обученными кадрами по причине то отсутствие жилья, то невозможности найти в Угличе мужа, приходится думать, как удержать кадры, приходится вокруг каждой девчонки немало покрутиться.

   - Работала, помню,- рассказывает Тамара Сергеевна, - у нас на вибрации капризная Люся. «Вибрация» - мы так называем операцию по подбору массы баланса. Не буду, говорит, работать и всё тут. Я к ней ласково: Люся, а в чём дело милая? - В чём-в-чем, отвечает, у меня «головка» не работает. А «головка» действительно сложна в изготовлении, там нужно всё до тонкости знать. Я беру эту «головку» раз, два, и… всё не в такт, у меня тоже не получается. Пошла к мастеру – работал тогда у нас Александр Николаевич Кузьмин, специалист прирождённый! Спрашиваю, как быть. Он: научись сама эту операцию выполнять, оставайся после работы, а потом, когда эта девчонка заупрямиться, садись и работай за неё, покажи ей, что всё в порядке. Так мне и пришлось поступить. Я потом в ритм эту операцию выполняла. И Люся, знаете, заставила себя сосредоточиться и всё пошло… Она потом стала хорошей сборщицей, хорошей девчонкой, замуж вышла и  школу нашу добром вспоминала…

   Но ведь не академия тут педнаук - завод всё-таки, конвейер. А где конвейер, там, может, нужнее даже не педагоги, а… медики. Люди, изо дня в день работающие на конвейере, - что скрывать? - утомляются очень. И в шестом женском цехе поняли это. Взяли и избавились от общей, висящей над душой, жёсткой движущейся ленты - создавали конвейеры индивидуальные. Получает работница сразу сотню часов и какие-то операции быстрее делает, какие-то медленнее – как может и как ей хочется. Самое монотонное дело – такое, как завинчивание винтов, автоматизиировали. Потом пошли дальше. Стали давать каждое задание: допустим, должна собрать 700 комплектов. Сборщица уже хозяйкой своего времени становится.

   Впрочем, многое делается, чтобы женский труд облегчить, избавить его от монотонности, от тяжести. Поставили, например, в холле пальмы, столики

журнальные, удобные кресла – красиво, культурно… Тут люди пересменку ждут, отдыхают – приятно.

    Ещё, конечно, нужно женщине для нормальной, спокойной работы - кто это не понимает?! -  чтобы нормально, спокойно было у неё дома, чтобы «тылы» были надёжно, обеспечены чтобы муж любящий, ребёнок ухоженный, чтобы семья в полном порядке…

   Председатель цехкома Надежда Сергеевна Смирнова рассказывала, как она выступала в Ярославле на многолюдном слёте и заикнулась о том, что проблема, мол, у нас большая есть, да и замялась. «Какая?» - спросили из зала. – «Проблема женихов». Шумок в зале за раздался, смешок. Со стороны, тому, кто не знает, кажется это несерьёзным. А между прочим, как быть, что делать? Если действительно женихов нет?

   Не первый год существует эта проблема, все её знают, на всех заводских и городских уровнях. Пытались решать. Одно время, ещё при Старостине, совсем уже было решили – и постановление соответствующее оказалось наготове: строить в Угличе параллельно с часовым «женским» заводом, «мужской» - шарикоподшипниковый. Но вдруг задумались: а где мужиков-то для него брать? Свои уже все задействованы, при деле. Чужих вербовать? Намаешься: повсюду с «рабсилой» сложности. Значит, новый завод переманит с часового механиков, и мастеров, останется УЧЗ «у пустого корыта». Отклонил Старостин на эту затею.

   Тогда другую идею решили проверить - демобилизованных воинов в Углич зазвать. Нонна Всеволодовна Проворова, будучи на замом директора по кадрам и быту, немало поколесила по дальним и ближним гарнизонам. Вспоминает «Прибываю в воинскую часть, выступаю.  Приезжайте, говорю к нам, у нас – Волга, красивых девчонок много… А они меня перебивают - денег сколько? Ну, поначалу рублей 250… А они - подумаешь деньги, 250! А как с жильём? - Общежитие есть. - Мы уже нажились с казармах то… Нет нам трудно конкурировать с Уренгоем, БАМом, Заполярьем. А потом ещё много таких инфантильных парней: ему к маме надо и лишь бы ничего не делать…»

   Так что проблема с женихами по-прежнему остра… Ну а с жильём? Тут как и везде: жилья не хватает. Хотя ведь строят, и строят не мало. Завод первым в отрасли организовал у себя строительное управление, развивал его, укрупнял, оснащал техникой, кадрами… И строил улицу за улицей. Судя по той последовательности, настойчивости, с какой решена была на «Чайке» проблема с детскими яслями и садиками, можно надеяться, что и жилищная программа вскоре будет выполнена. А было так… Начали строить дома и в каждом выделялось место для красных уголков, мастерских, детсадов, магазинов. В подвале одного из домов организовали прачечную самообслуживания. Строили по принципу: дом и садик, дом и садик. Возвели два детских комбината, потом ещё один. И кадры для них находили: заключали договор с матерью - она должна была два года проработать на комбинате, и ребёнок, конечно при ней. И хоть зарплата на заводе выше, она здесь работала, ей так было удобно. А через два года когда ребёнок из яслей переходил в садик, она шла на производство, ей на смену в комбинат приходила другая.

   Появилось ещё два крупных комбината, а всё равно оказалось мало. И вот все подсчитали, все прояснили и - оцените упорство! - построив ещё пару таких «малышовых объектов», впервые проблему полностью сняли… Душа теперь у работницы спокойна: её дети под приглядом накормлены, ухожены умытые, ждут весёлые маму.

   Но не век у станка, на конвейере сидеть, многим молодым работницам хочется получить специальное образование или повысить прежнее, и уж тут не пройдёшь мимо зазывных объявлений своего заводского училища, техникума или ВУЗа. Садись за учебники, сдавай экзамены (поможем, подучим!) и занимайся, штурмуй высоты знаний, копи умение и мастерство. Многие так и делают. Редкий заводской инженер получал образование не в Угличе, а уж о специалистах среднего звена и говорить не приходится – все, можно сказать «нашенские». И скидок, между прочим, на качество знаний по сравнению со столичными, например, выпускниками никто не делает.

   Интересно рассказывает, как начинались «угличские университеты» Екатерина Ивановна Митрофанова, заведующая учебным пунктом Всесоюзного заочного машиностроительного института: « Начинали профобущение ещё до Никонова – ФЗО. Школа рабочей молодёжи работала, курсы техминимума, а потом требовались техники. Идея - создать свой техникум - Никонову принадлежит. Сказано – сделано. Когда я пришла, а это был 1953 год, на заводе работало 2-3 специалиста с высшим образованием и несколько со средне-техническим на – перечёт… В ноябре 1964 года был подписан приказ о создании учебного пункта московского ВУЗа, а я стала его заведующей в 65-м. Одна отвечала за всё - от уборки до ректорства. Меня даже в шутку звали «ректором». Самое большое количество студентов на всех шести курсах, помню, было 230. А счёт выпускникам, инженерам, сегодня идёт на многие сотни. У нас своя отличная библиотека, хорошо оборудованная лаборатория. И вообще живём весело, скучать некогда…»

  Не знаем, может быть, успех Екатерины Ивановны Митрофановой на этом ответственном посту - всё-таки свыше двух десятков лет трудится здесь! - объясняется помимо деловитости, ответственности, столь свойственными ей ещё и природной женской отзывчивостью, заботой, вниманием, а проще говоря, - нежным сердцем, что у угличских женщин вовсе не редкость. «Шефствовали мы над детским домом, - рассказывает она, - а дети ещё были Ленинградские, из-под блокады в своё время вывезенные. Старались мы их обогреть, обласкать. Одна девчонка так ко мне привязалась - домой приходила. Это такие трогательные были дети!»

   Между прочим, шефство на детдомом стало с тех давних пор заводской традицией. И какое женское сердце не дрогнет при виде обездоленных, одиноких, несчастных – это в наше-то мирное время! – детей.

   …Когда говорим мы о том, как облегчить извечно непростую женскую долю, не обойти «тему хозяйственной сумки» - чем наполнить её, что домой принести, из чего ужин сготовить?... Активно развивая свое подсобное сельское хозяйство, завод заботится о выполнении продовольственной программы, а значит, заботиться и о женщине помогая её кухонным хлопотам.

   Работа, быт, хозяйственные сумки, учёба - из многих слагаемых составляется наша жизнь. Ну, а отдых? Об индустрии отдыха на «Чайке» можно говорить долго и подробно. Остановимся, может, на одной только «детали», правда немаловажной – на заводском Дворце культуры, вставшем прямо на крутом берегу Волги. Здесь сейчас работают (для заводчан и для всех горожан) 36 кружков, секции самодеятельности и творчества (между прочим, традиционный ДК теперь называется чуть пространнее - ДК и Т, что значит Дворец культуры и техники. Коллектив хора русской песни в очередной раз подтвердил звание «народный». Это почётное звание носят также детская музыкальная хоровая студия и духовой оркестр. Большой популярностью пользуются «Праздники улиц» и «нашего двора», проводимые в микрорайоне с участием творческих работников ДК и Т, возродили древнюю традицию русских людей «жить миром». В летнее время работа ведётся за пределами Дворца - в парке на и на агитплощадках..

   Как-то в один из вечеров мы пришли домой к актрисе народного театра (а на самом деле контролеру сборочного цеха) Анне Васильевне Мельниковой, и ушли, когда было уже совсем поздно- вспоминания, рассказы, разглядывание фотографий, альбомов, почетных грамот заняли несколько часов. Анна Васильевна, едва переступила заводской порог, - такой уж у неё характер, - окунулась с головой в художественную самодеятельность – песни, хор, агитбригады… «Возведём» один документ из многих: «Почётная грамота за активную творческую работу в драматическом кружке художественной самодеятельности заводской комитет часового завода и правление клуба имени 30-летия ВЛКСМ награждает тов. Мельникову А.В. Почетной грамотой. 19 марта 1955 года». А вот целый памятный альбом, на нём - пластинка из нержавейки, где выгравировано: «Актрисе народного театра Мельниковой Анне Васильевне от народного театра УЧЗ, 4.12. 67 г». И тут же цифры: 1948-1967. В тот день отмечалось 20-летие театрального коллектива. А что играли? Серьёзные вещи, такой репертуар составил его честь иному столичному театру: Островский – «Не всё коту масленица», Горький – «Последние», Симонов – «Русские люди», Фадеев – «Молодая гвардия», Шатров – «Именем революции»… А чтобы убедительнее было, ближе к жизни, ездили заводские актеры на место действия – в Краснодон, когда ставили «Молодую гвардию», в Горький репетируя «Последних». Работал свой костюмерный цех, гримёрный. Одной из премий, которую получил коллектив на конкурсе талантов, был – ни много ни мало – автобус, на котором потом поколесили по области с концертами, спектаклями…

   Особую страницу надо бы посвятить спортивным деяниям заводчан. Но может, лучше уйти от победных чемпионских рапортов? Тем более, что люди сегодня ждут, когда тренеры придут к их домам, с тем, чтобы наладить регулярные занятия физической культурой «по месту жительства». Да и одного стадиона «Чайке» уже маловато: настала пора иметь свой искусственный лёд, бассейн для плавания. И не для престижа, не для квасного какого-то патриотизма – нет! Прежде всего, чтобы лучше жили, лучше чувствовали себя на этой древней земле милые женщины, которые среди работающих на часовом заводе составляют большинство.

     Глава 12

    Будущее начинается сегодня

   Будущее имеют заводы, у которых есть прошлое. Прошлое - это тоже ведь богатство, почти материальное, и оно переходит к потомкам вроде фамильного наследства… О нём мы попытались рассказать в предшествовавших главах. Что же день грядущий нам готовит? Жизнь так сложна и изменчива, что загадывать намного лет вперёд - дело неблагодарное. И всё же основные вехи на этом пути можно определить. Это сделают генеральный директор Объединения В.Н. Лимонов, его заместитель по экономическим вопросам М.С. Потапов, председатель профсоюзного комитета В.П. Бирюков, главный инженер В.И. Крылов, помощник генерального директора по внешнеэкономическим связям и сбыту Я.Л. Клейнман, начальник службы микроэлектроники Е.А Суворов, заместитель генерального директора по капитальному строительству В.В Митин.

   В.Н. Лимонов. Как известно 19 часовых заводов страны, выйдя из Минприбора, образовали межотраслевое государственное объединение (МГО) «Часпром», работающее на принципах полной самостоятельности. Что является главной задачей для угличских часовщиков? Это дальнейшее углубление и совершенствование хозрасчета, улучшение работы с кадрами, техническое перевооружение производства и обновление продукции, её устойчивый сбыт.

   Я.Л. Клейнман. Несколько слов о нём. Объединение собирается открыть несколько фирменных магазинов по примеру того, что успешно функционирует в Угличе. Первый такой фирменный салон распахнёт двери в Ярославле, на одной из центральных улиц города. Надеемся, что наша фирменная торговая сеть протянет свои ниточки в Москву и другие крупные города страны.

   Нужно сказать, что здесь у нас определённый опыт есть. Это касается и отношений с зарубежными партнёрами. Например, мы имеем сейчас прямые связи с болгарской внешнеторговой фирмой «Валентина», которые приносят хорошие результаты. Ну и, конечно, будем расширять географию поставок наших часов - всего у нас покупали «Чайку» свыше ста стран мира.

   В.И. Крылов. Новую пятилетку, которая начинается буквально через несколько месяцев, мы встретим хорошо подготовленными. На базе нового оборудования будем выпускать кварцевые и традиционные механические часы новых калибров унифицированного ряда. Потому, вполне понятно, что много внимания уделим развитию микроэлектроники. Внешне часы будут выглядеть несколько непривычно: вместе со стрелками будет работать дисплей на жидких кристаллах - это дополнительное устройство придаст нашим изделиям многофункциональность. Так, например, часы калибра 2654 дадут информацию о дне недели, числе, можно будет использовать их как секундомер, будильник. Впереди - разработки датчиков влажности, температуры, давления, которые также будут монтироваться в приборах времени.

   В.Н. Лимонов. Хотел бы подчеркнуть следующую мысль: продукция нашего объединения заняла определённую нишу среди аналогичных товаров народного потребления, пользуется спросом. Тем не менее, мы не собираемся бездумно гнаться за валом, выпуск часов в штуках примерно сохранится на достигнутом - около пяти миллионов штук – уровне. Увеличение объёмов будет достигаться за счёт микроэлектроники… В конце ноября 1989 года из Соединённых Штатов Америки вернулась группа работников объединения. Один из них начальник службы микроэлектроники «Элеком» Е.А. Суворов, рассказывает: «Несколько лет тому назад в объединении было освоено совершенно новое производство кварцевых резонаторов, что способствовало развитию промышленного выпуска электронно-механических часов в стране. Сейчас потребность в этих изделиях многократно возросла6 резонаторы идут на нужды видеотехники, для производства таймеров, в том числе и бытовых кухонных часов, приборов компьютеров и даже детских игрушек - к нам обращаются более ста предприятий и организаций, которым нужна эта продукция. Чтобы высокопроизводительно получать самые миниатюрные резонаторы, необходимо перейти на фотолитографическую технологию. Выяснили, что владельцем авторского свидетельства на неё является одна фирма в США, в Лос-Анджелесе. Потому мы туда и ездили, визит завершился подписанием взаимовыгодного контракта.

   Внедрение этой технологии начинается уже в этом году. В результате объединение «Чайка» начнёт изготавливать более миниатюрные резонаторы в необходимых количествах - примерно на уровне 24 миллионов штук в год, что позволит, видимо, удовлетворять спрос на продукцию. Это, конечно, придаёт дополнительную уверенность завтрашнем дне всему объединению».

   В.Н. Лимонов. Для того, чтобы успешно решать многочисленные технические задачи, нужны хорошо подготовленные кадры. Основным источником пополнения инженерного корпуса объединения стал опорный пункт Московского института приборостроения. Если первые выпускники ВУЗа готовились с большим уклоном на изучение механических систем и приборов, то в настоящее время программы претерпели значительные изменения в сторону изучения электроники, микропроцессоров, вычислительной техники и систем управления. Что существенно – теперь защита дипломных проектов происходит в Угличе. Я, как председатель государственной комиссии, вижу, что студенты стали выбирать темы реальные и необходимые для завода, связанные с нашей практикой.

   Разумеется, нам нужны и техники, и квалифицированные рабочие. Их готовят для завода приборостроительный техникум и профессионально-техническое училище. Вообще же работа по профориентации начинается со школ города, когда учащиеся старших классов приходят на завод, многие для того, чтобы на нём остаться.

   М.С. Потапов. Чтобы осуществлялось намеченное, надо иметь устойчивое финансовое состояние. Мы не бедствуем, хотя прибылью своей делимся со многими. Надо рассчитаться за производственные фонды, сделать отчисления в государственный и местный бюджеты, а оставшиеся деньги распределить в собственные фонды. От того, как их сформируем, напрямую зависит наше благополучие. Значит, основная стратегическая экономическая задача- обеспечение наибольшей прибыли. В двенадцатой Пятилетке мы должны увеличить её в 2,7 раза. Только в этом случае все наши планы подкрепятся в финансовым отношении.

   Если прибыль получим такую, как наметили, то фонды экономического стимулирования значительно вырастут, финансирование развития производства будет обеспечено. Так, фонд развития производства, науки и техники возрастёт за пятилетку на 75процентов, фонд социального развития увеличится почти в 2,5 раза.

   - Трудно ожидать что всё это благополучие придёт само по себе. Какие для этого предпринимаются шаги?

   М.С. Потапов: 25 декабря 1989 года, состоялось событие которого ещё не было за всю историю завода: между коллективом предприятия и между отраслевым государственным объединением «Часпром» подписан договор об аренде - до конца нынешнего века. Подписание этого документа следует рассматривать в русле логического развития радикальной экономической реформы. Наверное, сейчас многие ещё не осознали суть и случившегося - перехода часового завода на качественно иную ступень развития: - это шаг многоукладности экономики, коллективной собственности на средства производства. В чём разница между тем что было и стало? Ведь государственная собственность - тоже общественная. Да, но она настолько отдалена от конкретного производителя что, по сути, является со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе и таким, как отчуждение человека труда от его результатов. Здесь же – иное: конкретный коллектив имеет право самостоятельно разрабатывать планы производства и реализации продукции, образовывать и использовать фонды.

   Не тот ли это самый «примитивный меркантилизм»?

   - Если был бы только такой подход, значит он значил бы одно: полный провал, поскольку так вопрос в этом случае акцентируется только на повышение зарплаты. Целью же экономического новшества являются созданием более совершенных экономических условий, стимулирующих увеличение объёмов производства, возвышение технического уровня продукции и снижение затрат на её выпуск. И всё это - на основе материальной заинтересованности и ответственности каждого за конечные результаты. Именно с такими мыслями мы идём в новое.

   -Видимо, в этом контексте - стать реальными хозяевами своего завода, ведь аренда допускает выкуп его у арендодателя, - следует рассматривать и созданные 4 января 1990 года акционерное общество?

   -Конечно. Деньги акционеров в принципе могут использоваться на выкуп основных фондов. Этот экономический манёвр приближает человека к собственности и результатам труда, является средством повышения благосостояния держателей акций, в числе которых может быть каждый часовщик, отработавший на заводе не менее трёх лет, в том числе и бывшие работники предприятия, нынешние пенсионеры. Так вот, каждый из них, в зависимости от того как сработает коллектив, получит от 5 до 20 процентов годовых.

   -Объединению, стало быть выгодно иметь наличные деньги. Кстати сказать, сколько уже продано акций?

    -На 769 тысяч рублей. Конечно, предприятию эти деньги не лишни, поскольку мы не должны жить одним днём. Но давайте сопоставим: сумма основных фондов на начало 1990 года составила более ста миллионов рублей, так что основные капиталы несравнимы. Но с созданием акционерного общества идёт экономическое восприятие коллектива: каждый чувствует, что его рубль крутится здесь, и от того, как он крутится, каким приростом - зависит напрямую и дивиденды акционера.

   Потому из всех определений перестройки мне нравится следующее: движение к здравому смыслу. И в экономике в том числе.

   - В последние месяцы 1989-го и первые этого года были созданы новые структурные подразделения в объединении – службы. Как расценивать их появление?

 МС Потапов: - «Да, действительно, было создано несколько служб - механизации и автоматизации производства, станко- и приборостроительная, механика, «Элеком». В последнюю вошли отдел микроэлектроники, цех кварцевых резонаторов. Это можно определить, как начало процесса структурной перестройки в объединении. Огромный завод – гордость, как и страна - тоже гордость. Но гордость - категория не экономическая. А потому надо на всё это посмотреть с точки зрения эффективности. И получается, как показывает мировой, да и наш собственный опыт, что лучший результат может быть служб, своего рода фирм, гибких, чутко реагирующих на все внешние изменения, способных быстро переналаживаться. Таким образом, эти перемены – не механическое дробление и последующее соединение, они исходят из глубинных преобразований экономической реформы.

   …12 января 1990 года в единственном оставшемся, территориально близком к объединению квартале одноэтажных домов частной застройки пробурили пять глубоких скважин: здесь проводились геофизические изыскания, специалисты смотрели состав грунтов, определяли характер подземных вод, сделали необходимые измерения… Результаты обнадёживающие, поэтому потому здесь намереваются построить три жилых дома на 280 квартир: место очень удобное.

   В.В.Митин: отмечу что мы неуклонно последовательно продолжаем генеральную линию на строительство жилья, ежегодно увеличивая объёмы строительно-монтажных работ на восемь –десять процентов. Из программы этого года: строители СМУ объединения в третьем квартале сдадут 85 квартир нового дома в микрорайоне Мирный с пристроенным продовольственным магазином и физкультурно-оздоровительным комплексом, начнут возведение там ещё двух домов- на 30 и 50 квартир. Продолжим строительство танцзала, развернём работы на втором ФОКе на улице Северной. Выполним работы по капремонту, на объектах тех перевооружения, подсобном в сельском хозяйстве, городском водозаборе. Это всё- собственными силами. Наш подрядчик – СУ треста «Ярнефтехимстрой» должно сдать нам два жилых дома».

   В.П. Бирюков. Для дальнейшего развития объединение приходится решать многие сложные задачи. В первую очередь к ним относятся две проблемы: продовольственная и жилищная. Объединение много строит, однако очередь на получение благоустроенной квартиры всё ещё велика. Потому темпы строительства жилья удовлетворить никого не могут. Потому приняты очень важные решения, которые помогут ускорить возведение жилых домов для часовщиков. Это и заключение договоров с подрядчиком - строительным управлением треста «Ярнефтехимстрой», и привлечение наших собственных сил, и народная стройка… Задача одна - обеспечить людей достойным жильём.

    В.Н. Лимонов. Есть положительные сдвиги и в решении продовольственной проблемы. Начались они с того, что мы стали развивать собственное подсобное сельское хозяйство: приняли некогда самый отстающий совхоз в районе – «Угличский». Заплатив его миллионные долги, стали налаживать на его базе производство продуктов питания для часовщиков. И вот такие имеем итоги: в 1989 году было в ПСК произведено мясо на одного работающего 32 кг. возросли надои молока, урожайность зерновых культур, потянулись на житьё в деревню люди, возросла их зарплата. Самое серьёзное внимание оказываем инфраструктуре: строим добротные дома, развиваем сферу культуры, проложили к хозяйству асфальтированную дорогу. В прошлом году получена и первая прибыль 157тысяч рублей против 280 тысяч рублей убытка в году 1988-м. Теперь приступили к выпуску колбасы, сыра и сливочного масла. Правда, цифры ещё не те, что хотелось бы иметь, но целенаправленно идём в верном направлении.

   Многое сделаем в предстоящие годы для удовлетворения потребности часовщиков. Про физкультурно-оздоровительные комплексы говорилось, добавлю лишь, что в одном из них будет бассейн, в другом - каток с искусственным льдом. Продолжим строительство детских садов, их реконструкцию, примем участие в возведении средней школы, реконструируем пионерские лагерь «Юность», в ближайшем будущем начнём закладку санатория-профилактория. Ну, и два слова о недавнем событии: 28 декабря 1989 года в нашем объединении состоялась премьера собственного кабельного телевидения: теперь часовщики смогут смотреть не только две общесоюзные программы, но по третьему – видеоканалу - будут в курсе всех заводских событий.

     Пятьдесят лет назад за чертой старого Углича лежало чистое поле с развилкой пыльных дорог, да рядом стоял небольшой лесок. От того времени осталось сегодня, как утверждают старожилы, всего лишь несколько сосен, что красуются возле «Универсама».

   А рядом поднялся завод – Угличский часовой. Уже даже и не завод, а целое объединение. Въедешь в заводской посёлок, окажешься в современном городе, переступишь порог проходной - словно войдёшь в цветущий сад, откроешь двери цехов – увидишь, как работают автоматика, электроника, лазеры.

   А ведь деды сегодняшних заводчан и часы-то имели один из ста, поскольку эта вещь тогда была редкая, малодоступная и дорогая. Говорили, что из крестьян сделать рабочих точного производства очень трудно. Всему, мол, его надо учить заново: как в руки ключ взять, как к станку подойти, как на вопросы отвечать.

   Но научились-таки работать угличане, и говоровок деревенский им теперь не мешает. С самим лесковским Левшой потягаться могут.

   Время не проходит бесследно. Решаются задачи, передают ветераны свой опыт следующему поколению. Естественно, развитие объединения не становится на цифре 50. Этот возраст и для человека не очень-то большой, а уж для предприятия, для союза предприятий, каким стала теперь «Чайка», тем более.

   Лететь «Чайке» и дальше и выше!!!